Сафронов Федот Григорьевич (1914 – 1995 гг.) родился 22 февраля 1914 г. во II Мальжагарском наслеге Нюрбинского улуса Якутской области в семье якута-крестьянина. В 1930 г. окончил Мальжагарскую начальную школу, в 1933 г. – второй курс Якутского педагогического техникума, в 1942 г. – исторический факультет Якутского педагогического института, в 1946 — 1949 гг. прошел аспирантуру в Институте истории АН СССР в г. Москве. В 1950 г. защитил кандидатскую диссертацию на тему: “Крестьянская колонизация бассейнов Лены и Илима в ХVII веке”, в 1963 г. – докторскую диссертацию на тему “Русские крестьяне в Якутии (XVII–начало ХХ вв.)”. Ф.Г. Сафронов в 1933-1946 гг. работал в системе образования республики. После завершения аспирантуры, в 1950-1952 гг., Ф.Г. Сафронов являлся научным сотрудником Института языка, литературы и истории Якутской базы АН СССР, затем перешел на педагогическую работу в Якутский государственный пединститут в качестве старшего преподавателя, доцента, заведующего кафедрой. С 1956 г. – заведующий кафедрой истории СССР, в 1962-1964 гг. – декан историко-филологического факультета Якутского государственного университета. Профессор с 1964 г. В 1964 г. Ф.Г. В 1975 г. был избран депутатом Верховного Совета Якутской АССР. Является редактором более пятидесяти книг, сборников, монографических исследований ученых Якутии и Сибири. Ф.Г. Сафронов принимал активное участие в международных конгрессах, конференциях, симпозиумах, всесоюзных и зональных совещаниях. В апреле 1991 г. Президиум ЯНЦ СО АН СССР принял решение о создании первой энциклопедии Якутии, инициатором которой был профессор Ф.Г. Сафронов. Он же являлся главным редактором и руководителем рабочей группы. Первый том подготовленной им энциклопедии издан. Ф.Г. Сафронов – известный в бывшем СССР коллекционер. В его собраниях хранились монеты древних государств, старинных орденов и медалей России. Широко было известно его собрание редких книг. Умер 12 декабря 1995 г.
Дальнейшее развитие истории Охотско-Камчатского края после присоединения его к России связано со строительством в Охотске первого морского порта на Тихоокеанском побережье.
Первый подал мысль о строительстве порта на Охотском побережье Витус Беринг (по-русски его звали Иван Иванович), родом датчанин. Его, двадцатичетырехлетнего моряка, в 1704 г. пригласил Петр I на службу в Балтийский флот в чине мичмана. Это был, как писал Л. С. Берг, знающий морское дело, честный и добрый человек, но нерешительный, чересчур осторожный, к научным вопросам интереса он не проявлял.
Тем не менее, когда вышел указ Петра I о снаряжении Первой Камчатской экспедиции, выбор пал на него. Адмиралтейств-коллегия писала, что Беринг «в Ост-Индии был и обхождение знает» (в Ост-Индию он плавал в 1703 г.). И Беринг был назначен начальником экспедиции — чрезвычайно трудного в то время предприятия. К месту назначения следовало ехать через всю Сибирь сухопутьем до самого Охотска, а оттуда морем — на Камчатку и далее морем — «проведывать», соединяются ли Азия с Америкой. Путь этот участники экспедиции прошли с большим трудом. Зимовали в Илимском остроге. По пути из Якутска в Охотск караван М. Шпанберга был застигнут сильными морозами, люди голодали. «Идучи путем, оголодали вся команда, и от такого голоду ели лошадиное мертвое мясо, сумы сыромятные и всякие сырые кожи, платье и обувь кожаные». Многие в дороге гибли, иные бежали.
В Охотске провели зиму 1726/27 г. Летом, в июле—августе 1728 г., экспедиция с устья р. Камчатки совершила плавание а пролив, названный позже Беринговым. Во второй половине июля 1729 г. исследователи возвратились в Охотск. Беринг оттуда сразу выехал через Якутск в Петербург, куда прибыл в марте 1730 г. Вопрос о соединении материков Азии и Америки практически не был решен русскими властями, хотя экспедиция собрала ценные сведения о расположении северо-восточных берегов Азии и заселяющих их народностях.
Покинув Тихоокеанское побережье, Беринг не остался безучастным к его судьбе. Охотск, когда его посещали участники Первой Камчатской экспедиции, был маленьким поселком. Несколько десятков служилых людей и около десятка жилых дворов — вот что он из себя тогда представлял. Однако командор пророчил будущее Охотску, и в его «Предложениях», представленных правительству в апреле 1730 г., был пункт о необходимости строительства около Охотского острога морского порта1.
К инициативе Беринга с пониманием отнеслись в правительственных верхах. Фактически Охотск с открытием морского пути на Камчатку уже стал портом. После спуска на воду ладьи «Восток» в 1716 г. здесь постепенно появились местные судостроители. В 1720—1723 гг. ими была сделана большая ладья, два или три судна находились в работе. И сам Беринг со своей командой летом 1727 г. из Охотска в Большерецк плыл на шитике, построенном специально для его экспедиции в Охотске и названном «Фортуной». Это было парусное судно северного, беломорского типа, до 10 м длины, при ширине до 4 м. Боковые доски его нашивались к днищу прутьями (отсюда и название «шитик»), пазы проконопачивались мхом.
10 мая 1731 г. указом правительства Охотск был объявлен портовым городом. Но порт еще надо было строить, И это строительство велось около десяти лет. Начал его опальный царедворец Григорий Григорьевич Скорняков-Писарен, завершил — тоже опальный царедворец граф Антон Эммануилович Девиер. Много труда и сил вложили в это дело В. Беринг и М. Шпавберг.
Небезынтересно подробнее рассказать о строительстве Охотского порта, Скорняков-Писареа, один из высших сановников царской администрации в Петербурге, выполнял важнейшие поручения Петра I. С 1715 г. он был капитан-поручиком лейб-гвардия Преображенского полка и преподавал в Морской академии артиллерию, затем получил звание генерал-майора и с 1729 г. стал начальником Морской академии. Имея широкое по тому времени образование, Скорняксв-Писарев выпустил сборник чертежей по механике под названием «Практика художества статического, или механического». В 1722 г, он был назначен обер-прокурором Сената. После смерти Петра I, занимая высокие посты, оказался вовлеченным в придворную интригу. Его вместе с А. Девиером, П. Толстым, И. Бутурлиным, И. Долгоруким обвинили в разговорах о «воспрепятствовании браку» будущего императора Петра И с дочерью А. Д. Меншикова, сподвижника Петра I.
А. Мепшиков, жестоко расправлявшийся с придворными, пытавшимися умалить его власть, «поторопился судом и приговоров и доклад о мнимых преступлениях поднес к подписи в самый день кончины императрицы Екатерины»[1]. В докладе говорилось, что эти лица замышляли противиться «преднамеренному по воле Ея Величества супружеству Великого князя», то есть Петра и приписывалось, что они оказались противниками устава о престоло-наследии, так как осмелились по своему произволу определить наследника престола. Всех обвиняемых в начале царствования Петра II (по его указу от 27 мая 1727 г.) сослали в различные места империи2.
Скорняков Писарев, предварительно высеченный кнутом, был отправлен и Жига некое зимовье Якутского уезда, куда он прибыл и 1728 г. В маленьком ясачном зимовье в низовьях Лены, в котором жили несколько казаков, собиравших ясак с коренного тунгусского населения, ссыльный находился до начала 1732 г.
Перемена в его судьбе произошла неожиданно. Готовя указ об образовании самостоятельного Охотского Приморского управления, в Петербурге начали поиски кандидатуры на ответственный пост главного командира. И вспомнили Скорнякова-Писарева, а представлении петербургских сановников, «обретавшегося» не тай уж далеко от Охотска. Тем же указом в апреле 1731 г. его назначили главным командиром вновь образовавшегося Охотского При-морского управления3.
Одновременно в Сибирском приказе была составлена обширная инструкция из 33 пунктов о порядке управления новым краем4. В ней Скорнякову-Писареву предлагалось принять меры к тому, чтобы «сделать оное, яко новое место, с добрым порядком я пользе и прибыли государственной приведено было». Главному командиру следовало заселить обширный Охотско-Камчатский край крестьянами, устроить их быт, завести здесь хлебопашество; перевезти из Якутска рогатый скот и лошадей и заняться скотоводством и коневодством; набирать служилых людей в нужном количестве и обеспечить условия для их службы; бездоимочно собирать ясак с тунгусов, коряков и ительменов; благоустроить Якутско-Охотский тракт для бесперебойной перевозки разных грузов и провианта, людей и почты; построить церкви; завести кабаки; направлять работу камчатских и других приказчиков и т. д. Отдельным пунктом поручалось в Охотске создать порт с верфью и строить там морские суда для связи с Камчаткой.
Так один из близких сподвижников Петра I стал первым начальником обширного Охотского поморья. В начале 1732 г. Скорнякоз-Писарев переехал из Жиганска в Якутск, а оттуда — а Охотск. Сделав первые распоряжения относительно устройства края, он в начале 1733 г. возвратился в Якутск, чтобы лично заняться отправкой на побережье чиновников и казаков, провианта и других грузов. Но эту его деятельность весьма тормозила ссора с якутским воеводой Фадеем Жадовским. Конфликтующие стороны начали писать доносы друг на друга. Дело доходило до того, что они ппаимпо подвергали друг друга аресту: сначала Скорников-Писарев Жадовского, потом Жадовский — Скорнякова-Писарева. 12 февраля 1733 г. в Якутск пришел указ об отстранении Скорнякова-Писарева от занимаемой должности и воз- пр.мнении его па прежнее место ссылки. После этого, по одним данным, ею отправили на Вилюй, по другим — в Жиганск. Однако н мим указом Сената он вскоре был восстановлен в прежней должности и в конце ноября возвратился в Якутск.
Несмотря на эти осложнения, Скорнякову-Писареву все же удалось кое-что сделать. В июле 1732 г. он отправил в Охотен партию из 28 штурманов, матросов и плотников во главе со штурманом И. Б. Биревым. Биреву поручалось временно заведовать строящимся портом и принять меры к заготовке леса для портовых строек. К февралю 1733 г. отряд заготовил провиант для Охотска и построил 14 речных судов для сплава его по рекам.
Г. Скорняков-Писарев в Якутске оставался до позднего лета 1735 г. Остаток 1733 гм после восстановления в должности весь 1734 и значительную часть 1735 г. он занимался отправкой в Охотск казаков, моряков, мастеровых, поселенцев и различных грузов. В Охотск прибыл осенью 1735 г.
Охотск он нашел уже другим — здесь кипела работа. Ежегодно из центра страны и Якутска прибывали казаки, кораблестроители, судовых дел мастера, мореходы, матросы, плотники, кузнецы, принадлежавшие к самым различным слоям населения — служилым, переселенцам и ссыльным. Они строили морские суда, милые дома. В результате возросло население Охотска. В 1735 г, здесь находилось около 200 казаков, 30 мастеровых, 2 корабле-1 строителя и 2 штурмана. Со Скорняковым-Писаревым осенью прибыло на постоянное жительства ещё около 80 семей казаков и 60 семй якутов.
А Охотске Г. Скорняков-Писарев встретился с Мартыном Шпанбергом, которого послал сюда из Якутска Беринг для подготовки экспедиции. Прибыв в Охотск в октябре 1734 г., Шпанберг признавал полномочий И. Бирева и самочинно действовал, как главный командир края. Датчанин, неплохой моряк, Шпанберр с зимы 1735 г. начал строить помещения и склады экспедиции вблизи устьев Охоты и Кухтуя, заложил два новых судна: бригантину (одномачтовое судно, 60 футов длиной) и дубель-шлюпку (трехмачтовое, до 70 футов длиной), приступил к починке судов «Фортуна» и «Святой Гавриил», на которых совершалась Первая Камчатская экспедиция. Но человеком он был грубым, к работным людям относился бесчеловечно, многие из них поэтому бежали. Не сошелся Шпанберг и со Скорняковым-Писаревым, стал на него писать даже доносы. Но подготовка к экспедиции шла. Строились жилые и казенные дома. В 1737 г. на поду были спущены бригантина «Архангел Михаил» и дубель-шлюпка «Надежда».
Летом 1737 г., после трехлетнего пребывания в Якутске, а Охотск прибыл В. И. Беринг, с 1733 г. возглавлявший организованную по его же предложению Вторую Камчатскую экспедицию. Сознавая, что его плавание 1728 г. не вполне решило поставленные задачи, Беринг в апреле 1730 г. подал правительству проект новой экспедиции, в котором писал, что нужно разведать берега Америки, отыскать «водяной проход до устья реки Амура и далее до Японских островов». Проект был принят, Берингу предложили построить суда в Охотске или на Камчатке, «проведать» предполагаемые берега Америки, описать Курильские острова, затем идти к Японии и постараться завести с японцами дружественные отношения, описать побережье Охотского моря до устья Амура. Одновременно Беринг был обязан осуществлять главный надзор за строительством порта в Охотске, помогая Скорнякову-Писареву людьми и материалами. В конце 1736 г. в Якутске находилось до 800 человек — участников экспедиции, считая и ссыльных, назначенных для и перевозки тяжестей в Охотск.
С прибытием в Охотск Беринга было продолжено к тому времени почти приостановленное строительство портовых сооружений. Летом здесь были спущены на воду два пакетбота — «Святой Павел» и «Святой Петр», двухмачтовые суда, по 80 футов длиной, подымавшие по 6000 пудов.
Правда, многочисленные поручения участникам экспедиции, предусмотренные инструкцией, выполнялись туго: делу мешали ссоры между собой начальников. Г. Скорняков Писарев не ладил только со Шпанбергом, но и с Берингом. В прошлом высокопоставленный петербургский сановник, может быть, действительно, как его обвиняли, смотрел на всех свысока, брал взятки, не выдавал нижним чинам жалованье и провиант, присваивал ясак, предавался пьянству и разврату, бесчеловечно обращался с подчиненными – засекал до полусмерти за ничтожные проступки. В Иркутск на него шли частые доносы, особенно Шпанберга. В результате указом, Анны Иоанновны от 13 апреля 1739 г. Скорняков-Писарев был вторично отстранен от должности.
Новым начальником Охотско-Камчатского края стал Антов Эммануилович Девиер, прибывший в Охотск осенью 1740 г. Приняв дела, Девиер нашел их в запущенном состоянии, арестовал, Скорнякова-Писарева и описал его имущество (часть вещей продал с аукциона, лучшие отослал в Сибирский приказ. Арестованный оставался в Охотске до 26 июня 1742 г. — тогда был получен указ Елизаветы Петровны (от 1 декабря 1741 г.) об «отпущении» ему вины и освобождении от ссылки. Императрица, стремившаяся упрочить свое положение на троне, помиловала многих государственных деятелей, пострадавших при ее предшественниках.
Скорняков-Писарев возвратился в Петербург в 1743 г. По именному указу от 23 апреля 1743 г. он, «по нападкам Меншикова безвинно» пострадавший, был восстановлен в генеральском звании. Еще раньше ему возвратили имущество, отправленное Девиером в Сибирский приказ. Г. Г. Скорняков-Писарев стал фактическим консультантом нового правительства по делам Сибири как человек, «хорошо знающий этот край»5.
Преемник его на посту начальника Охотско-Камчатского края А Э. Девиер — португалец, выходец из народа. Петр I встретил его в Голландии и взял к себе, сделав сначала офицерам гвардии, потом личным денщиком, а впоследствии — генерал-адъютантом. В 1721 г. Девиер стал генерал-лейтенантом. Долгое время, по-видимому, с 1718 г., он служил петербургским генерал-полицмейстером. Находясь па этом посту, объявлял именные указы, принимал участие по многих важных государственных делах. В 1718 г. вместе со Скорняковым-Писаревым Девиер участвовал в разборе дела царевича Алексея и собственноручно подписал смертный приговор наследнику. При Екатерине I верный слуга трона был удостоен графского титула6.
И вдруг любимец Петра I попал в опалу. Дело в том, что Л. Д. Меншиков давно с неприязнью относился к своему зятю (Девиер был женат на Анне Даниловне Меншиковой). Происки тестя привели к тому, что 27 мая 1727 г. был подписан манифест «О винах Антона Девиер а и товарищей», в котором говорилось, что А. Девиер, П. Толстой, И. Бутурлин, Г. Скорняков-Писарев, ге-нерал-лейтенант А. Ушаков вместе с А. Нарышкиным и князем И. Долгоруким во время болезни Екатерины I «тайным образом совещались против устава» о престолонаследии 1722 г., обсуждали, «каким образом не допустить к престолу» Петра, «избрали наследника, каждый по своей воле, кто кого хотел», «тщились отвратить» сватовство Петра к принцессе Анне Меншиковой и отправить его за море, чем пресечь ему дорогу к престолу.
Особый суд, созданный по этому делу, приговорил Девиера и Толстого «яко пущих в том преступников» казнить смертью, а остальных, лишив чинов и чести, сослать в разные места. При конфирмации этого приговора новый император Петр II постановил: Девиера и Толстого «от казни освободить, лишить их чина и чести и дальних деревень и дворов и сослать Антона Девиера, бив кнутом, в Сибирь, а Толстова с сыном ево Иваном в Соловецкий монастырь»7.
А. Девиер ссылку отбывал в Якутии (был привезен туда в 1728 г., может быть, вместе со Скорняковым-Пксаревым, поскольку пострадал с ним по одному делу). Но точно в каком месте — неизвестно. Равным образом неизвестно, чем он занимался в течение долгих 12 лет — с 1728 по 1740 г.
Девиер был уже совсем пожилым человеком, когда осенью 1740 г. ему пришлось заменить Скорнякова-Писарева. Дела в Охотске он нашел в плачевном состоянии: порт и суда недостроены, служащие в острогах и крепостях давно не получали жалованья, казна пуста, в порту — только 12 р. денег и 3 пуда муки. Поэтому Девиер и держал под арестом своего предшественника до самого его выезда из Охотска.
Служил Девиер в Охотске недолго — меньше двух лет. 26 июня 1742 г. пришел указ Елизаветы Петровны от 1 декабря 1741 г. об освобождении его из ссылки. Сдав дела помощнику. Девиер 11 июля покинул (вместе со Скорняковым-Писаревым) Охотск. Возвратившись в Петербург в 1743 г., был восстановлен в чипе генерала. Вернули ему и графский титул. Реабилитированный сановник стал полицмейстером столицы8.
При Девиере в 1741 г. было завершено строительство Охотского порта. Порт раскинулся немного ниже острога, у самого устья р. Охоты, на узком, шириной в 80 саженей, участке суши между рекой и морем. Он состоял из двух частей: города и экспедиционной слободы Берияга. В городе были канцелярия, государев двор, 40 обывательских домов, 5 амбаров, 3 мастерских, 5 лавок, церковь. В слободе было 33 частных дома, 5 казарм, 6 магазинов и кузницы. Около порта располагались судостроительные верфи. С. П. Крашенинников справедливо писал, что Охотск «в нынешнее состояние приведен при господах командирах Скорнякове-Писареве и покойном графе Девиере. Постройки в Охотске лучше, чем в других острогах. Дома большей частью хорошие и построены в одну линию»9.
Став первым и единственным портом России на Тихоокеанском побережье, Охотск превратился в важнейший населенный пункт на Дальнем Востоке. Здесь зародился Тихоокеанский флот.
В возрастании роли Охотска особое значение имела Вторая Камчатская экспедиция. Помощник Беринга М. П. Шпанберг был послан в экспедицию «ради обсервации и изыскания пути до Японии», установления связи с японцами, расположения их к себе и «перемогания их застарелой азиатской нелюдкости».
В июле 1738 г. отряд Шпанберга на трех судах вышел яз Охотска. «Архангелом Михаилом» командовал Шпанберг, экипаж 63 челопека; «Надеждой» — лейтенант Вальтон, экипаж 44 человека (оба судна построены в Охотске); «Святым Гавриилом» — Шельтннг (судно построено в Нижнекамчатске в 1728 г. под наблюденном В Верипга). В течение 1738 и 1739 гг. русские моряки открыли морской путь в Японию с севера (вдоль Курильских островов). В Охотск суда возвратились в августе 1739 г.
Беринг в сентябре 1740 г. со всей командой вышел в море на двух построенных в Охотске пакетботах: «Святом Петре» (командир В. Беринг) и «Святом Павле» (командир А. Чириков). На »тпх судах в июле—ноябре 1741 г. в невероятно трудных условиях плавания были открыты Алеутские острова и берега Северозападной Америки.
Охотск, таким образом, стал базой, с которой совершались выдающиеся географические открытия первой половины XVIII в. Теперь следовало связать далекий восточный порт с центром страны.
Дорога от Петербурга и Москвы до Якутска (местами труднопроходимая) была проложена давно. От Якутска же до Охотского острога шла очень примитивная, подвергавшая путников многим испытаниям вьючная тропа, проложенная якутскими казаками в XVII в. Весьма трудными и подчас опасными были условия передвижения на восток и по водным путям. Якутский воевода Яков Ельчин в 1710-х гг. занимался изысканием другой, более безопасной” и сравнительно близкой дороги до Охотска, но обустройство нового пути не было доведено до конца.
Вьючная тропа во время камчатских экспедиций Беринга (1720—1740 гг.), когда возникла необходимость переброски на побережье значительных грузов и большого числа людей, стала постепенно превращаться в тракт, известный в истории под названием Охотского.
Сотрудники экспедиции Беринга занялись некоторым совершенствованием дороги к Охотску. На Усть-Майской пристани они выстроили магазины, плотбище и две избы, где жили морские служители, строившие суда для экспедиции. В те же годы была начата и расчистка сухопутного тракта. Штурман Бирев, отправленный летом 1732 г. с 28 людьми и имевший задание улучшить дорогу от Якутска до Юдомского Креста и Охотска, расчистил путь до Юдомы. В 1734 г. несколько расширил дорогу и устроил мосты на протяжении 170 верст матрос Беляев с 30 рабочими. В 1736 г. капрал Уваровский расчищал путь между Юдомой и Ураком.
Но отдельные меры не могли устранить серьезных неудобств передвижения по сухопутному тракту, проходившему через горы, таежные топи и болота. По нему нельзя было проехать на телегах, поэтому люди и их поклажа, провиант и прочие товары перевозились на вьючных лошадях и оленях. С. П. Крашенинников, проезжавший по этому тракту из Якутска а Охотск летом 1737 г., писал: «Вообще о сей дороге объявить можно, что она от Якутска до Вольской переправы гораздо сносна а оттуда до Охотска столь беспокойна, что труднее проезжей дороги представить нельзя, ибо она лежит либо по берегам рек, или по горам лесистым. Береги обломками камней и круглым серовиком так усыпаны, что тамошним лошадям довольно надивиться нельзя, как они с камня на камень лепятся. Впрочем, однако ж, ни одна с целыми копытами не приходит до места. Горы чем выше, тем грязнее; на самых верхах ужасные болота и зыбуны, в которые ежели выошная лошадь проломится, то освободить ее нет никакой надежды. С превеликим страхом смотреть должно, коим образом земля впереди сажен за 10 валами колеблется»10.
Но этому тракту вначале не было даже почтовых станций. В 1730 х гг. несколько станков было только между Якутском и Амгинской переправой: Тылбыпахтахская — у р. Сола, Талбинская — (у оз. Тюнполю, Ала-Ат Басыпская — около Чачыгыя, Татская — около оз. Чурапча и Жексогонская — около оз. Лебегене. Далее до самого Охотска простиралась безлюдная тайга. Лишь в Юдомском Кресте были 2 горницы, 2 юрты, казарма и 5 амбаров, в которых жили служители, принимавшие и отправлявшие дальше, до Охотска, привозимые из Якутска грузы. Из-за такой необитаемости тракта путники, отправлявшиеся из Якутска, закупали на Татской станции скот, гнали его с собой и по мере надобности забивали в дороге на пропитание11.
Трудности, связанные с передвижением по тракту, заставили но второй половине XVIII в. заняться изысканием нового пути между Якутском и Охотском. Правительствующий сенат, Иркутская губернская канцелярия предписывали тогдашнему главному командиру Охотского управления полковнику Федору Христиановичу Плениснеру «стараться, чтоб, по неспособности от Якуцка к Охопку пути, наведываться, невозможно ли изыскать другой способнее тракт, хотя б оной и дале был, но только б можно было проезд учредить летом телегами, а зимою санями». Отыскавшему такой путь обитали награду до тысячи рублей12.
На этот призыв откликнулся капитан Василий Шмален, с 1764 г. служивший в различных местах Якутского и Охотско-Камчатского краев н имевший «всегдашнее с якутами, камчадалами и тунгусами обхождение». В конце 1760-х гг. он совершил поездку из Якутска по якутским улусам и тунгусским стойбищам и всюду расспрашивал местных жителей, «не имеют ли оные сведения о других дорогах, по которым из Охоцка на Алдан проезд иметь можно».
Собранные таким путем данные В. Шмалев по прибытии в Охотск в 1771 г. представил Ф. Плениснеру. Позже во главе небольшого отряда, состоявшего из учеников штурманского, ботового и шлюпочного дел, двух плотников и сержанта, он провел большую работу по отысканию тракта к р. Улье. Сюда, «естли оная и обходу судами окажется способна», намечали перевести Охотский порт, часто страдавший от наводнения, В июне 1772 г. экспедицией было обследовано устье р. Ульи и подыскано место под порт. Потом В. Шмелев поднялся вверх по Улье и ее притоку Давыгже, пересек небольшой хребет и спустился на р. Моту. Построив здесь небольшое судно, тем же летом он с частью команды сплыл по Моте и по Мае до Алдана. Следуя по этим рекам, «никаких препятствий (то есть мелей и порогов), чтоб судовому ходу препятствовать могло», отряд не встретил и в конце июля сухопутьем добрался до Якутска.
Из Якутска 12 ноября 1772 г. В. Шмалев отправил в Охотск сержанта Байбородина и с ним еще трех человек, а сам выехал в Иркутск к губернатору Адаму Ивановичу Брилю «для лутчего представления и изъяснения».
Отряд Байбородина, обязанный проложить сухопутный тракт от Алдана до Ульи, из-за глубоких снегов был вынужден зимовать в Усть-Mae и только в конце мая 1773 г. смог отправиться в дальнейший путь через верховья Маи. В Охотск отряд прибыл в июле того же года и «поданным журналом представил тракт способнее прежнего».
Почти в то же время А. И. Бриль отправил В. Щмалевя из Иркутска обратно в Якутск, прикомандировав к нему секунд- майора Никифора Баранова и подпоручика Якова Федорова с командой. Этот отряд, закончив работу в 1774 г., выяснил, что протяженность нового тракта от Якутска до Алдана 304 версты, от Алдана до устья Ульи — 605 верст, то есть «против прежнего тракта ближе 43 версты». К тому же трасса «…пересекала только один хребет, и по ней много покосных мест»13.
Однако результаты большого труда капитана В Шмелева и его команды не были использованы. Охотский порт перенесли на новое место много позже, и не в устье р. Ульи, а на отлогий мыс между морем и дугообразным устьем р. Кухтуй. Поэтому сухопутная дорога, как и водная, пролегла к устью р. Охоты, а не к устью р. Ульи, как предполагалось при Ф. Плениснере. Направление старого тракта изменили только в отдельных местах — в целях обхода наиболее заболоченных и топких участков и некоторого вьшрямления дороги. Задача отыскания нового, более удобного пути к Охотскому морю осталась, таким образом, нерешенной.
Высокогорные хребты и глубокие снега, необитаемость мест, но которым пролегал тракт, по-прежнему создавали большие трудности для перевозки грузов зимой. В зимнее время преодолеть этот путь было под силу только легкой почте. Поэтому, например, лейтенант Гавриил Андреевич Сарычев, участник астрономо-географической и морской экспедиции капитана Иосифа Биллингса, срочно выехавший с грузом из Якутска в Охотск в январе 1786 г., не достигнув еще Алдана, вынужден был свернуть с тракта на север и пробиваться на вьючных лошадях, через вершины далекого Оймякона. Дорога на 500 верст оказалась длиннее обычной, но зато по ней не встречалось больших хребтов и глубоких снегов. (Этим путем уже проходили стадухинцы в 1642 г.) До Оймякона пришлось проехать около 400 верст по необитаемым местам, не меняя лошадей. Дороги здесь не было, якуты лошадей «вели по одним приметным для них местам». «Каждый день с утра до вечера должно было сидеть на лошади, ночи же проводить, зарывшись в снегу, в но все время не снимать платья и не переменять белья» — пивал Г. Сарычев. От Оймякона далее ехать на лошадях «за великими снегам»» оказалось невозможно, и он продолжал путь через горы и леса уже из оленях с тунгусами. Прибыл в Охотск 27 мар- {га, то есть через 64 дня после выхода из Якутска14.
В конце XVIII в. предпринимается новая попытка изыскания менее изнурительного пути до Охотска. В 1787 г. правительство поручило капитан-командору Фомину осмотреть устье р. Уды и, если место это окажется удобным для устройства порта, провести туда от Якутска новый тракт. Но Фомин, обследовав Удский край и близлежащие к нему земли, в 1794 г. представил предложение о проведении нового тракта не к устью Уды, оказавшемуся, по его мнению, неудобным для стоянки судов, а несколько севернее, к устью р. Алдомы, также «падающей в Охотское море. Па его проекту тракт должен был проходить от Якутска до устья Маи по суше, затем вверх по этой реке водой до урочища Нелькан и оттуда по суше до устья Алдомы, куда и следовало перенести Охотский порт.
Проект этот был принят правительством. Позднее состоялась договоренность с Российско-Американской компанией, согласно которой тракт предполагалось проложить на казенные деньги, а порт соорудить на средства компании. В 1800 г. правительство дало указание сибирскому губернатору Леццано о проведении нового тракта, и уже в 1803 г. между Нельканом и Алдомой появилась дорога с мостами и гатями в некоторых местах. Однако правление Российско-Американской компании, исследовав устье Алдомы, нашло его неподходящим для стоянки судов и отказалось от сооружения здесь порта. В результате Охотский порт остался на старом месте, средства (67 042 р.), затраченные на устройство нового тракта, пропали без пользы, поскольку в 1806 г. работы были прекрашены15.
Властям пришлось примириться с необходимостью пользоваться старым трактом. И они задумали создать постоянное притрактовое население. Еще в 1783 г. было решено основать по тракту станции, в 20—25 верстах одна от другой, заселив безлюдную часть пути к востоку от Алдана ссыльными крестьянами и якутами. Но проект этот начал осуществляться лишь в 1811 —1812 гг., после неудавшихся попыток проведения тракта к Алдоме16.
За несколько лег на ранее пустынных местах возникли населенные пункты Мас-Апчииское, Хочудинское, Чернолесское, Улуннахское, Алысардахское, Аллах-Юпьское, Юдомо-Крестовское, Мундунайское, Митинское и Мсднежьеголовское. Численность их жителей, в основном переселенцев, иначале была по тем обстоятельствам довольно значительной. Так, в четырех селениях — Мас-Апча, Хочуда, Улуннах и Аллах-Юиь — она составляла: в 1814 г. — 208 человек, а 1816 г. — 215, в 1820 г. — 147 человек обоего пола, причем мужчин всегда было больше, чем женщин17.
Поселенцы, на которых вначале возложили только одну обязанность — жить на тракте, набирались главным образом среди якутов Батурусского, Борогонского, Баягантайско/о, Дюпсинского, Метинского, Кангаласского и Намского улусов Якутского округа. Выбор кандидатур на переселение происходил на наслежных сходках и оформлялся общественными приговорами. В числе выбранных обычно оказывались «провинившиеся» сородичи, то есть те, чьим поведением были недовольны заправилы наслега — тойоны и богачи.
На тракт иногда переводились русские крестьяне и казаки, совершившие какие-либо проступки. Были и добровольные переселенцы. «Имел я случай находиться с давних пор при здешнем селении у брата моего родного поселыдика Якова Бушкова, где имею желание поместиться при здешнем Аллах-Юньском селении посельщиком», — писал в 1816 г. якут Батурусского улуса Петр Бушков в прошении якутскому исправнику18. В 1837—1846 гг. в разных инстанциях разбиралась просьба о переводе на Метинскую станцию семи якутов из Борогонского, Мегинского и Намского улусов19.
Переселенцев казна снабжала продуктами до места назначения, некоторыми охотничьими и рыболовными принадлежностями, съестными припасами на год, конным и рогатым скотом, закупавшимся в якутских улусах. В их распоряжение передавали сенокосные, охотничьи и рыболовные угодья. В обеспечении переселенцев принимали участие и якутские наслежные общества, выделявшие им скот и некоторые продукты питания. На случай голода поселянам отпускали хлеб из якутского запасного магазина.
Жители тракта сравнительно быстро обзавелись домами, хозяйственными постройками, лошадьми и рогатым скотом. В 1814 г.я например, в Мас-Апче и Хочуде было 135 жителей, юрт —43, хлевов — 23, амбаров и сараев — 19, крупного рогатого скота — 196 голов, лошадей — 184; в Улуннахе соответственно — 24, 9, 8, 8, 20 и 24; в Аллах-Юне — 144, 48, 25, 22, 292 и 240; в 1836 г, эти данные выглядели: в Мас-Апче и Хочуде — 144; 48, 25, 22, 292 и 240; Улуннахе — 26, 9, 8. 4, 46 и 35: в Аллах-Юне — 65, 9, 9 16, 60 и 562а. Так в глухой заалданской тайге за короткий срок выросли поселки с десятками жилых и хозяйственных строений, жители которых обзавелись скотом (по две — четыре головы на душу населения).
Но жизнь в далекой, безлюдной тайге, несмотря на помощь государства и якутских наслежных обществ, оказалась для поселян довольно трудной. Скот, который они имели, считался казенным, бить его не разрешалось под страхом наказания. Из-за малочисленности дойных коров и кобылиц было мало и молока. Ввиду недостатка сенокосов и плохого роста трав скот нередко приходилось отдавать на прокорм в отдаленные улусы Якутского округа, иногда за плату. Рыбный и звериный промыслы не всегда обеспечивали достаток в пропитании. Заготовлявшихся ягод и сосновой заболони на всю зиму не хватало. Поэтому в некоторые годы поселян приходилось отправлять в места своего прежнего жительства для пропитания. К примеру, в 1817 г. 43 посельщика Алданского, Хочудинского и Улукутского селений уехали до весны 1818 г« В 1830 г., с условием возвращения к маю следующего года, отпустили «для снискания пропитания» в свои наслеги 28 посельщиков Хочудинского, Мас-Апчинского, Улуннахского и Аллах-Юньского селений21.
Чтобы удержать на месте принудительно переселенных, в каждом населенном пункте учредили должность смотрителя из казаков, имелся и главный трактовый смотритель. Все они направлялись на службу «с приличным к руководству наставлением». Кроме того, в каждом селении имелись старосты, избираемые из самих поселян. Для сопровождения переселенцев в пути к месту назначения к ним приставлялись караульные казаки и якуты, однако они не могли предотвратить побеги. Поселенцы бежали как по дороге, гак н из селений. Беглых брали на учет, оповещали о них по всему округу, занимались поисками. В случае поимки — подвергали публичному телесному наказанию. Тем не менее побеги происходили ежегодно.
П 1820-х гг. власти убедились в невозможности, несмотря на псе принятые меры, создать вдоль тракта к востоку от Алдана постоянное население. Тогда от этой затеи отказались, и поселенцы постепенно возвратились в родные места. На станках остались лишь немногие семьи, почему-либо не сумевшие уехать Тли провалилась попытка обустройства Охотского тракта, предпринятая в конце XVIII — первой четверти XIX в.
Ввиду отсутствия постоянного притрактового населения на станках находились только сезонные ямщики якутских подрядчиков (с начала XIX в. почтовые станции стали сдаваться им с торгов на уценку по трехлетиям)22. Многие станки состояли всего из двух-трех юрт или урас. Они стали возникать еще в первой половине XVIII в., с течением времени число их увеличилось.
В 1830—1840 гг. между Якутском и Охотском функционировав ли 24 станции23. В пределах Якутского округа Якутской области — следующие: Ярмарочная, Тылбыйахтахская, Тюнгюлюнская, Чачигыйская, Поротонская, Чурапчинская, Арылахская, Лебегинскаи, Мельжегейская, Амгинская переправа, Нохинская, Вельская переправа, Чернолесская, Кырынастахская, Аллах-Юньская, Юдома-Крестовская.
В пределах Охотского округа Охотского Приморского управления: Холыжинская, Анчинская, Юдомская, Кетандинская, Агатканская, Арылахская, Метинская, Еланская (Охотск).
Станки стояли друг от друга в 15—50 верстах, некоторые —70—90 верстах. От Кырынастахской станции до Охотска езда совершалась на оленях.
Состояние дороги было весьма плохим. «В первый свой до Аллах-Юньской станции проезд обозревал я охотскую почтовую дорогу, по которой находил безпрерывные большие грязи и тонн, затрудняющия проезд», — сообщал Якутскому нижнему земскому суду в 1822 г. заседатель Лебедев24. Мосты и гати «от долговременного лежания» пришли в негодность и гнили.
Жителям центральных якутских улусов, на которых ложилась подорожная повинность, приходилось тратить много сил и времени, чтобы привести тракт хоть в какой-то порядок: почти ежегодно отряжать (без оплаты казной) десятки людей на починку дороги, мостов и гатей, устройство канав и т. д. (небольшая плата за эти работы была установлена только в 1838 г.). Но разливавшиеся горные речки часто сводили на нет результаты этих выносили мосты и настилы, прорывали рвы через дорогу, палили деревья. Поэтому тракт, протянувшийся по тайге более чем на тысячу верст, якутам никогда не удавалось привести в порядок.
Это подтверждают и путевые заметки чиновника Российское Американской компании А. И. Маркова, сделанные им во время летней поездки в Охотск в 1840-х гг. «Что сказать о пассажирах? Эта страдальцы в полном смысле слова. Особенно нельзя без жалости смотреть на тех, которым еще в первый раз приходится ехать верхом. Тут начинают они сильно раскаиваться в своей решимости, Пешком итти препятствуют болота и реки, а об объезде на телеге и думать нечего. До Алдана дорога еще хороша; тут мала болот и рек; по большей части встречаются обширные луга, заставленные стогами сена». Дальше Алдана «… дорога совершенно изменяет свой вид: то едешь извилистыми тропинками, пролегающими сквозь густой лес, поросший кустарником, или через болото, в котором лошадь вязнет по брюхо; то взбираешься на длинный косогор или на крутую каменистую гору и прилагаешь путь по снежной вершине; то спускаешься прямо в реку; то подымаешься на распавшуюся скалу, где с осторожностью пробирается по острому камешнику безподковый конь; то вдруг встречаешь лес, обгорелый от жару, который в июле месяце доходит здесь иногда до чрезвычайности и очень много способствует переправе каравана. Не дай бог быть застигнутым на дороге продолжительными дождями. В это время болота становятся непроходимыми, реки разливаются; через них уже невозможно переходить вброд, а перевозов нет. Караван поневоле должен ждать, пока перестанут дожди я опадут реки, встречающиеся на пути очень часто»25.
Подобные же отзывы находим у И. Д. Булычева, крупного сенатского чиновника, следовавшего в 1850-х гг. из Якутска до Петроплилопска на Камчатке и обратно и дважды проезжавшего по тракту: «Дорога из Якутска в Охотск пролегает по безлюдному, болистому и гористому пространству… Путь этот совершается двояко. Летом на лошадях верхом; зимою на лошадях же, но в попонке, до Алданской станции; далее на оленях, частию верхом, частию на самих; и, наконец, верст за 250 от Охотска запрягают собак в нарты. Пересуд сопряжен с неимоверными препятствиями и затруднениями всех возможных томов; местность большею частью неровная, гористая, пересекаемая реками, на которых нет ни мостов, ни переправ. Далее должно пересекать необазримыя болота и тундры… Путешественники должны искать и прокладывать себе дорогу в лесах. Зимою другие труды: в снегах также приходится прокладывать дорогу; собаки, лошади или олени устают; должно останавливаться для корму их и, наконец, выбрать и приготовить себа ночлег; выкапывая в снегу пещеру, путники раскладывают в ней огонь; готовят теплую пищу, отогреваются, ночуют, переменяют белье и платье в самые сильные морозы, метели и вьюги; часто путешественники должны пережидать несколько суток в том месте, где их застает непогода, укрываясь под нартами»26.
Таков был Охотский тракт, который в течение двух столетий — до открытия Аянского тракта — соединял в качестве государственной дороги Якутск (а через него и всю страну) с пабережьем Охотского моря.
А что собой представлял Охотск? Он рос, и население его, состоявшее из морских чинов, адмиралтейских (береговая морская служба, строительство судов), регулярных военных чинов, нерегулярных и ссыльных, увеличивалось. В 1775 г. жителей названных категорий, не считая членов их семей, купцов, промышленников и разных приезжих людей, было 598 человек. Среди них чи« новников (главным образом канцелярских служителей) — 20; казаков с их командирами (сотниками, пятидесятниками) — 208; служащих морского ведомства (офицеров, штурманов, лоцманов, матросов, мастеровых, работных людей) — 165; членов военной команды (офицеров и унтер-офицеров, сержантов, артиллеристов, солдат) — 165; учащихся — 40 человек27.
В Охотске строилось много жилых зданий, казарм, магазинов и других объектов. В окрестностях города, по Ураку н Кухтую, разместились корабельные верфи, где строилкь суда. Вот описание Охотска, относящееся к 1770-м гг. В центре портового города — крепость, обнесенная палисадом с четырьмя сторожевыми будками и воротами. Внутри — казенные здания порта. Посредине — церковь и колокольня. Вблизи западной будки — гостиный двор с 32 лавками. В центре, рядом с церковью,— командирский дом. Недалеко от него — канцелярия порта. Далее по разным местам несколько жилых зданий, портовая контора, госпиталь, провиантские магазины, пороховой погреб, соляной амбар, артиллерийский сарай с пушками, гауптвахта, питейный подвал и несколько подсобных зданий. За крепостью — жилые дома, бани, сараи, амбары, разные казенные заведения и огороды. К востоку от крепости — судостроительные верфи, в окружении более 30 частных домов судостроителей и мореходов, адмиралтейская караулка, кузницы, казармы военной команды и огороды, К западу от крепости — две центральные широкие улицы. Более 60 частных домов купцов, поселенцев и ссыльных с обязательными огородами. Казенные дома с различными пристройками, сараями и амбарами. Много разных строений было на острове Булгина и на верфях по Кухтую. Поселки имелись при солеваренном заводе» на уракских верфях и при кирпичном заводе вверх по Кухтую.
В октябре 1790 г, Охотск получил свой герб. В верхней части изображенного на нем щита — герб Иркутска («в серебряном поле бегущий тигр, а во рту у него соболь»), в нижней части — «в голубом поле положенные два якоря и над ними штандарт а 8нак того, что в сем городе находятся порт»28.
Значение Охотска усилилось с организацией в 1799 г. Российско-Американской компании, превратившей город в главное место своей деятельности на Азиатском побережье. В Охотске компания начала строить мастерские, склады, магазины, верфи, дома и казарч мы, в которых жили чиновники, матросы и рабочие. Сюда из Европейской России и Сибири через Якутск стала j оставляться масса товаров компании, предназначавшихся для торге !ли в русских владениях на Аляске, Алеутских островах, на Камчатке, побережьях Охотского и Берингова морей. В Охотске строились компанейские суда, происходила погрузка и разгрузка товаров, сюда свозилась скупленная пушнина, здесь она рассортировывалась.
В 1800—1810 гг. в Охотске было 13 казенных и 123 частных дома. В 18 верстах к югу от города, на берегу моря, находился солеваренный завод с казармами для рабочих, магазинами, угольными сараями, кузницей. В 4 верстах к северу, на острове Булгина, располагались морской лазарет, городская больница, баня, кузница, погреба и амбары, винный подвал. Недалеко от них была часовня. В 14 верстах вверх по Кухтую находился кирпичный завод с казармами для рабочих, сараями. В 17 верстах вверх по Охоте жили рабочие «для зженья уголья, потребного для порта».
В 1805 г. население Охотска составляло 1319 человек, в том числе чиновников различного ранга и чинов духовенства 105 человек, солдат и казаков с отставными — 828, мещан и купцов — 24, ссыльных — 230, проживавших по паспортам — 14, иногородних — 118 человек29.
Однако город находился на неудобном месте. Река Охота и морской прибой размывали берега, и порт ежегодно лишался нескольких домов. Кроме того, рейд был открыт, вход в реку имел множество отмелей, фарватер Охоты и Кухтуя менялся почти каждый год. Поэтому в 1740—1790 гг. не раз ставился вопрос о переносе порта на другое место. У разных лиц возникали разные проекты.
Впервые в начале 1740-х гг. начальник Охотского края А. Девиер предложил перенести порт на 30 верст вверх по Охоте — в Мальчикан (приток Охоты). Рассказывая об Охотском тракте, мы вели речь об усилиях В. Шмалева и И Фомина по исследованию возможностей перенесения Охотского порта в устье р. Ульи.
Г. А. Сарычев, посетивший Охотск в 1786 г., писал, что р. Охота во время разливов ежегодно сносит несколько домов, «отчего на короткое время город лишился трех улиц»30. В начале XIX в. начиная с 1805 г., командир порта И. Бухарин, отдав предпочтение проекту Шмалева, безуспешно занимался обследованием устья р. Ульи. Однако М. Mилицкий, один из его преемников, решительно отверг и этот замысел, и проекты своих предшественников, По его мнению, порт следовало не переводить далеко на юг, а только чуть передвинуть на отлогий мыс между морем и дугообразным устьем р. Кухтуй. То есть всего на 5 верст от старого порта — на противоположную совместному устыо Охоты и Кухтуя «кошку», менее подверженную затоплению.
Это предложение, как легко осуществимое, было принято в марте 1815 г. Работы были начаты в том же году. Переносились строения не только порта, но и города и Российско-Американской компании. Охотск и ныне находится на этом месте31.
Однако город и здесь оказался незащищенным от ветров, рядом с ним не было ни заливов, ни бухт, где бы могли укрыться в непогоду суда. Устье Охоты и Кухтуя затрудняло заход в пор г больших судов, так как фарватер, часто менявший направление, был сильно засорен. Отлогие берега рек и моря размывались водой. Поэтому некоторые строения порта, находившиеся в 1827 г. в 40 саженях от моря, в 1844 г. оказались от него уже в 4 саженях.
По ряду причин, о которых скажем ниже, прекратился и рост города. В 1833 г. в нем, кроме двух верфей, было 13 казенных и общественных домов, 97 частных, 4 магазина, гостиный двор, питейный дом, больница, училище, церковь, разные мастерские. 11 1840-х гг. эти объекты сохранились, но казенных н промышленных домов стало 12, частных обывательских — 78. Жителей обоего пола в 1833 г. насчитывалось в городе около 1100 человек, н 1840-х гг. — около 800. В подавляющем большинстве они состояли на службе по линии морского военного, гражданского в духовного ведомств. Мещан и купцов в 1833 г. было 36, в 1840-х гг. —> 76 человек. Крестьян и ссыльных в 1833 г. было соответственно 16 в 130 человек32.
Чиновники Охотска несли повседневную службу в канцеляриях и конторах или пребывали в командировках в Якутске, Иркутске, Тобольске, Москве, Петербурге. Казаки ездили в стойбища за сбором ясака с местного населения. Работные люди и ссыльные заготовляли лес для строительства судов, портовых сооружений и казенных зданий. Мастеровые и плотники строили суда на корабельных верфях…
С самого начала своего существования Охотск стал центром деятельности русских людей на Тихоокеанском побережье, родиной отечественного судостроения на Дальнем Востоке. Отсюда отправлялись знаменитые экспедиции В. Беринга, многочисленные промышленно-купеческие и научные экспедиции. Их трудами и подвигами открыты и исследованы Камчатка, Курильские и Алеут-ские острова, полуостров Аляска. Охотск явился опорным пункт в закреплении за Русским государством обширных материковых территорий Северо-Восточной Азии.
Население Охотска, как и других населенных пунктов, испытывало всю тяжесть полицейско-бюрократического режима царской России. Командиры и начальники города нередко барски пренебрежительно относились к его рядовым жителям, жестоко обращались с ними. История сохранила немало имен самодуров. Среди них выделялся полковник Козлов-Угренин, в 1780-х гг. являвшийся комендантом Охотско-Камчатского края. Его путешествие по Камчатке и Охотскому побережью в 1786 —1788 гг. народ прозвал «собачьей оспой». Из этой поездки он возвратился с огромным количеством соболей и лисиц, полученных в качестве взяток. Живя в Охотске, держал 15 крепостных. Утопал в роскоши: огромные транспорты с винами и продовольствием приходили к нему ежегодно из Иркутска. Как настоящий деспот обращался с подчиненными: без суда заковывал в кандалы, по году держал на гауптвахте на хлебе и воде, сек прокурора розгами за один намек на свои беззакония,
В начале XIX в. по всей Сибири разнеслась «слава» о начальнике Охотского порта Бухарине, во время правления которого не проходило дня, чтобы не раздавались стоны жертв, на которых обрушивался его гнев. Пытки и жестокие истязания назначались за самые незначительные проступки. Люди отправлялись на солеваренный завод, в каторжные работы без всякого суда. Чиновники отрешались от должности и сажались под арест на год и более — по произволу. Распечатывались почтовые конверты, уничтожалась неугодная переписка. Процветали взятки. Только а первый год правления в качестве взяток с купцов Бухарин взял более 12 500 р. Генерал-губернатор Сибири И. Б. Пестель в 1807 г. вынужден был писать военно-морскому министру Чичагову: «Для спасения жителей Охотского края от зверства и истязаний Бухарина необходимо сменить его немедленно».
Трудными были и условия жизни охотчан, Они жаловались на непривычный климат, «нездоровый и сырой воздух», «великия снежныя пурги зимой» и весенне-летние наводнения. Ссылались на голод и зимние недоедания. Перевозка продуктов питания и предметов первой необходимости по Охотскому тракту, через моря я океаны очень удорожала их стоимость. Скудное денежное жалованье и продовольственный паек большинства горожан не были достаточными, чтобы нормально содержать семью, обзавестись хозяйством. (И их служилые люди никогда своевременно не получали.) Далее в середине XIX в. говядина была привычной на столе только у богатых, а хлеб и у них считался роскошью. Люди постоянно страдали от цинги.
Ухудшала положение рядового населения и откупная система продажи вина. Охотский командир капитан-лейтенант Савва Зубов в 1770-х гг. писал: «Кабаки открыты каждый день, и жители пропивают в них последнее…» Он просил вышестоящие органы ликвидировать откупную систему и передать продажу вина государству.
В поисках вспомогательных средств к существованию некоторые жители во второй половине XVIII в. пытались выращивать хлебные злаки, но безуспешно. «Никакого плода не родится», «нужное и безхлебное место» — вот результат ряда проведенных опытов. Тем не менее пробные посевы в районе Охотска неоднократно делались и в первой половине XIX в.
Зато огородничество стало серьезным подспорьем в хозяйстве горожан в середине XVIII в. Огородные участки были разработаны почти у каждого дома. Чтобы картофель лучше рос, при посадке в лунку клали тухлую рыбу (на берегу моря ее было много). Выращивали также капусту, репу, брюкву, редьку и другие овощи33. Некоторые жители держали свиней и крупный рогатый скот. Его пригоняли из Якутска, иногда в значительном количестве (например, в 1841 г. для края прибыло 1600 голов рогатого скота).
Казаки и беднейшая часть населения Охотска издавна занимались рыбным промыслом. Ловля лососевых, которых в Охотском море более десяти видов, дополнялась звероловством — продовольственной и пушной охотой.
Охотск явился также центром развития всероссийского рынка на Тихоокеанском побережье. Особенно с 1740-х гг., когда промышленники и купцы стали проявлять интерес к морским зверобойным промыслам. Адъюнкт Академии наук И. И. Исленьев, побывавший в Якутии в конце 1760-х гг., в своих записках отмечал, что половина привозимых в Якутск товаров отправляется далее — в Охотск и на Камчатку34. Из Якутска купцы ехали на сулившие немалые барыши бобровые и котиковые промыслы. Ехали, разумеется, с товарами и снаряжением, как промышленники и торговые люди XVII в. Часть своих товаров они распродавали в Охотске. С этим явлением связано проведение здесь во второй половине XVIII в. ярмарки.
Продолжительность ярмарки определялась обширностью, района, откуда приезжали купцы36: она открывалась 15 июля и закрывалась 15 сентября. «Достаточные (купцы) ездят в Охоцкий порт, гоняют туда скот, возят сухари, крупу, ветчину, масло коровье и сало», — говорится в «Описании Якуцкой провинции» 1794 г.36
В Охотск ехали наиболее предприимчивые люди из городов Центральной России и Сибири, но больше всего купцов было из Якутии. Выезжали туда, побывав на Якутской летней ярмарке и закупив на ней привозные товары37. Вот некоторые данные об участниках Охотской ярмарки: в 1831 г. прибыло купцов якутских б человек, камчатских — 3, иркутских — 1, гижигинских — 1, богородских — 1, «гостиных» — 1, приказчиков — 20, всего 33 человека38. В 1833 г. купцов якутских — 8 человек, российских — 2, камчатских — 1, приказчиков — 19, всего 30 человек39. В 1836 р, купцов якутских — 4 человека, иркутских — 1, камчатских — 2, купеческих детей — 2, приказчиков мещанских — 22, в том числа иркутских — 7, якутских — 6, киренских — 3, тотемских — 2, тюменских — 2, балаганских — 1, московских — 1, всего 31 человек40. В 1837 г. купцов якутских — 5 человек, иркутских — 2, гижигинских — 1, камчатских — 1, тотемских — 1, приказчиков мещанских — 22, в том числе иркутских — б, якутских — 5, тюменских — 4, киренских — 3, устюжских — 1, томских -— 1, гижигинских — 1, московских — 1, всего 32 человека41. В Охотск (правда, нерегулярно) приходили и иностранные торговые суда, преимущественно американские, с различными промышленными и продовольственными товарами.
Товаров на ярмарку привозилось довольно много. В 1836 г., например, на ней было представлено разных изделий и припасов на 258 644 р., в 1837 г. — на 324 859 р., в 1844 г. — на 153 518 р.42 Продавались одежда, обувь и прочие шелковые и полушелковые, шерстяные, бумажные, льняные, пеньковые, серебряные и медные изделия, кожа в разных видах, посуда хрустальная, фарфоровая и фаянсовая, продукты питания (мука, крупа, масло, сыр, колбаса, чай, сахар), вина, фрукты, табак, ружья, рогатый скот и т. д. Полыпая часть товаров на ярмарке сразу раскупалась, что свидетельствует о значительной платежеспособности приезжавших а Onoick гостей и жителей города. Так, в 1836 г. здесь было продано тоннрои на 161 067 р., в 1837 г4 — на 188 889 р., в 1844 г. — на 100 200 р.43
Основными покупателями привозных товаров были жителя Охотска. Чипам военного ведомства, гражданским служащим, казакам, мешанам, служащим Российско-Американской компании приходилось делать запасы на весь год — до следующей ярмарки. Продовольствие и разное снаряжение покупали я промышленники уходившие в море на промысел бобров и котиков. Во время ярмарок в Охотске собиралось довольно большое число людей. Камчатские и гижигинские купцы оптом закупали товары для перепродажи их жителям Камчатки, Чукотки и Гижигинского края.
В обмен на привозные из местных товаров шли главным образом мягкая рухлядь и моржовые клыки. В Охотск промышленниками доставлялось много пушнипы с Курильских, Командорских и Алеутских островов. Например, в 1837 г. на ярмарке было реализовано пушнины и моржового клыка на 177 350 р., то есть продано морских бобров 9, речных — 17, соболей — 3924, лисиц чернобурых — 15, сиводушек — 283, красных — 3026, песцов голубых — 80, белых — 989, выдр — 103, волков — 39, белок — 49 468, горностаев — 3, «моржового зубу» — 440 пудов 9 фунтов. А привозных товаров было продано на 188 889 р.44
Словом, к Охотску, как и к Якутску, стягивались рыночные ценности со всего крайнего северо-востока Азии. Привозные товары, через Гижигу, Тигиль, Петропавловск, отсюда попадали к охотникам и морским звероловам. Полученная взамен на них добыча ежегодно привозилась в Охотск.
Первый тихоокеанский российский порт был в известной мере центром распространения грамотности. Здесь уже в начале 1730-х гг. действовала гарнизонная школа, в которой детей служилых людей обучали грамоте и цифири. В. Беринг в своих «Предложениях» от 1730 г. поставил вопрос об учреждении в городе иавигацкой школы. Она была здесь открыта, но с опозданием — в 1754 г., э 1865 г. — закрыта за неимением средств, а в 1810 г. — восстановлена усилиями командира порта капитана Мииицкого «для образования мореходов и корабельных мастеров». Школа функционировала до 1870 г., потом ее ликвидировали в связи с закрытием порта в Охотске и упадком значения этого города как торгового центра.
В навигацкой школе без сословных разграничений обучались дети казаков, матросов, мешан, чиновников. Они проходили грамоту, арифметику, черчение, геометрию, изучали геодезию, судостроительное дело и мореходство. По окончании школы становились штурманами и их помощниками, занимали различные должности по линии морского ведомства. Количество учащихся не превышало 20 человек.
В 1740 г. в городе была открыта школа для детей нижних чинов. В ней в 1741 г. грамоте, арифметике и рисованию обучался 21 человек. Видимо, эта школа в начале 1780-х гг. была преобразована в так называемую «общенародную школу при Охоцкохм порте», в которой нескольким десяткам учеников преподавали грамоту, арифметику, рисование и основы православной веры45.
Насколько высокими были духовные потребности отдельных жителей Охотска, можно судить по ведомости, «сочиненной в Охотской градской полиции о числе хранящихся во оной поступивших в прием от унтер-офицера Дьяконова разных сочинениев» (21 октября 1801 г.). В ведомости значится опись книг на русском, латинском, немецком, английском и других языках по самым различным отраслям знаний. Здесь числятся труды по всемирной и римской истории, сочинения Миллера, Фишера, Гмелина, Палласа. Георги, Лепехина, исторические словари, лексиконы и атласы, книги по географии стран Западной Европы, пособия и трактаты по математике, геометрии, тригонометрии, физике, механике, минералогии, медицине и т. д. Из документа трудно определить, кому принадлежали эти издания: библиотеке городской полиции или библиофилу унтер-офицеру Дьяконову. Тем не менее названия книг в какой-то степени свидетельствуют о разнообразии интересов читающей части населения Охотска46.
Теперь остановимся на роли Охотска как исходного пункта морского зверобойного промысла в водах Тихого океана.
Как известно, спутники Беринга и Чирикова, в начале 1740-х гг. плававшие к северо-западным американским берегам, стали первооткрывателями пушных богатств Командорских и Алеутских островов. Предприимчивые люди, в первую очередь купцы, потянулись на восток. Снимались они с места в Архангельске, Каргополе, Сольвычегодске, Великом Устюге, Соликамске, Тотьме, Яренске, Вологде. Прибывали из многих городов Центральной России, а также из Сибири — Нарыма, Тары, Тобольска, Иркутска, Селенгинска,
Якутска и других. В расчете на добычу и паи нанимались к ним и работные люди крестьяне, посадские и прочие бедняки, добиравшиеся до Охотска из самых отдаленных районов страны.
Однако настоящим пионером, показавшим возможность промысла на новых островах» явился простой русский человек — сержант нерегулярной команды Охотского порта Емельян Басов. Он первым решился проверить слухи о богатствах открытых земель, распространившиеся после экспедиции Беринга и Чирикова. На построенном в Нижнекамчатске суденышке он в 1743—1750 гг. совершил четыре промысловых экспедиции на Командорские острова, во время которых добыл огромное количество морских бобров (каланов), котиков и голубых песцов на общую сумму 265 616 р.
Участники промысловых экспедиций строили суда на Камчатке (на берегах рек Камчатки и Большой), около Охотска (по Охоте, Кухтую и Ураку) и первоначально посещали относительно близкие Командорские и Алеутские острова. Затем походы организовывались все дальше и дальше, пока не были открыты все группы островов Алеутской гряды и Аляска47. Охотск являлся исходным пунктом и опорной базой формирования многих промысловых экспедиций, начавших освоение Русской Америки. Во второй половине XVIII в. город достиг зенита своей славы.
Созданная в 1799 г. по инициативе русского морехода и купца Г. И. Шелихова Российско Американская торгово-промышленная компания получила от русского правительства монопольное право на управление Аляской, Алеутскими, Курильскими островами и Сахалином.
Развернувшаяся деятельность Российско-Американской компании требовала доставки массы грузов и большого количества людей на Камчатку и в населенные пункты Русской Америки. «Перевозить их прежним путем — через Сибирь, Якутск и Охотск — становилось все более затруднительным. Возникла мысль о переброске товаров на восток морем — вокруг мыса Доброй Надежды.
В 1757 г. с целью зашиты страны от иностранной эксплуатации все порты Китая (за исключением Кантона) были полностью закрыты для иностранных торговцев. Поэтому возникла необходимость установления прямой морской торговой связи между русскими тихоокеанскими владениями и хотя бы Кантоном. Ведь ту же пушнину, чтобы сбыть ее китайцам, приходилось везти в далекую Кяхту через Охотск, Охотский тракт, Якутск, Лену, Иркутск — путем трудным и дорогим,
Все это подтолкнуло правление Российско-Американской компании организовать кругосветное плавание на двух небольших трехмачтовых шлюпах — «Надежда» и «Нева» — под командованием опытных моряков Ивана Федоровича Крузенштерна и Юрия Федоровича Лисянского. На суда погрузили продовольственные прочие товары для факторий Русской Америки, экипажам дали много поручений, преимущественно научного характера. Кроме то» го, «Надежда» должна была доставить в Японию русское посольство во главе с Н. П. Резановым,
Суда из Кронштадта вышли в августе 1803 г., пересекли Атлантический океан, обогнули мыс Горн, вошли в просторы Тихого океана и мимо Маркизских и Гавайских островов приплыли в преч делы русских владений в Америке.
Здесь особо следует остановиться на деятельности экипажа «Надежды» под командованием И. Ф. Крузенштерна, прибывшего на Камчатку, в Петропавловск, в июле 1804 г. В сентябре «Надежда» отправилась в плавание к берегам Японии, а в октябре вошла] в бухту главного города и порта острова Кюсю—Нагасаки. Н. П. Резанов четыре месяца вел трудные переговоры с японскими властями. Посол имел грамоту Александра I японскому императору, в которой русский император просил японского разрешить «купечествующему народу моему, а паче жителям Кадьякских, Алеутских я Курильских островов, яко Вам соседственным, приставать не токмо в Нагасакскую гавань, и не токмо одному кораблю, но и многим, и в другие гавани, какие Вам благоприятные будут». Но посольская миссия оказалась безуспешной. Император даже не принял Н. П. Резанова под тем предлогом, что по национальным обычаям ои должен будет отвечать взаимностью: сделать ответные дары и снарядить свое посольство в Россию. А в то время в Японии строго охранялся режим изоляции от внешнего мира — жителям страны запрещалось выезжать за границу, торговать с Другими народами. Однако японский народ не очень-то одобрял политику изоляции своего правительства. «Разного рода люди» приводили на корабль и говорили Н. П. Резанову, что россиян они никогда не забудут. Они просили русского посланника поставить свае имя на связках белых вееров кои они собирались хранить как драгоценность, А когда в апреле 1805 г. «Надежда» снялась с якоря, сотни японских лодок тепло провожали ее до выхода из бухты.
Весну, лето и осень 1805 г. И. Ф. Крузенштерн посвятил исследованию и описанию западного побережья Японии и Курильских островов, южного, восточного и северо-западного берегов Сахалина. Были собраны разнообразные сведения о быте и хозяйстве населения острова, его флоре и фауне. Крузенштерн открыл и нанес на карту множество до тех пор не изученных земель и вод (бухт, заливов, мысов, островов).
Оба судна в декабре 1805 г. встретились на рейде Макао в Китае. «Нева» под командованием Ю. Ф. Лися некого пришла сюда из Ситхи после полуторагодичного пребывания в русских владениях в Америке. Через несколько дней корабли перебазировались н бухту Вампу близ Кантона. В Кантоне участники экспедиции выгодно сбыли меха, закупили китайские товары — чай, фарфор, ткани. В феврале 1806 г. русские мореплаватели покинули берега «Поднебесной империи» и через Южно-Китайское море, Индийский океан, миновав мыс Доброй Надежды и европейские берега, возвратились в Кронштадт в августе 1806 г. Впервые таким путем русские суда обошли вокруг земного шара. В ходе этой экспедиции сделаны важные географические открытия, внесены соответствующие поправки в карты южной части Тихого океана, изучены морские течения, температуры морских вод на разных глубинах, приливы и отливы, собран обширный материал о различных плетеная и народностях тихоокеанских земель48.
В результате этого исторического плавания был сделан вывод о выгодности морского пути на восток и принято решение — через каждые два года отправлять на Камчатку транспортное судно со всеми нужными припасами. Кругосветные экспедиции постепенно приняли систематический характер. Суда шли до Петропавловска на Камчатке., чаще всего до Ново-Архангельска в Северной Америке, в Охотск они не заходили. Эти плавания хоть и не могли полностью решить проблему снабжения Камчатки, Алеутских островов и Аляски, они сняли огромную часть забот с Охотского порта. Постепенно город перестал быть единственным пунктом, через который осуществлялось продовольственное и материально-технические обеспечение огромного края и поддерживалась связь последнего с Россией. Появились новые корабли дальнего плавания, не нуждавшиеся в услугах Охотского порта и даже не заходившие на его рейды. Вследствие этого резко сократилось судостроение на охотских верфях: новые суда закладывались лишь по мере выхода из строя старых. Прекратился рост города.
В 1849 г., когда был закрыт Охотский порт и ликвидировано самостоятельное Охотское Приморское управление, положение Охотска еще более ухудшилось. Отныне через него шли лишь немногие грузы частных купцов и фирм (главным образом чай), и то ввиду недостатка транспортных средств в Аяне. Город оказался заброшенным. Постепенно разваливались и растаскивались покинутые компанейские и портового управления здания, пожертвованные местной церкви. В 1855 г. в Охотске осталось 32 дома и 207 жителей.
В конце XIX в., хоть Охотск и оставался окружным центром, п нем проживало немногим более 300 человек — представители администрации, духовенства, купцов и казаков. Мещане обосновались па заимках вверх по Кухтую, где были травянистые луга. «Город Охотск производит удручающее впечатление, — писал побывавший и нем А. Прозоров. — Улицы наводят мертвящую тоску; низкие бревенчатые домики соединялись между собой зачем-то высоким частоколом, образующим вдоль улиц сплошную стену… Улицы полны, и при ходьбе нога вязнет в дресве»49.
В конце 1910-х гг. в Охотске проживало около 350 русских и 200 лиц к ним. других народностей, а в предместьях — Новом Устье, Старом порту и на приисках — 130 русских и 450 лиц других народностей50.
Заброшенный крап несколько оживает с конца 1900-х гг. С 1909 под руководством инженера Р. Зонненбурга началось строительство радиотелеграфной линии Якутск—Охотск, которое было завершено в 1911 г. В строй действующих вошли двухмачтовые радиотелеграфные станции в Охотске, Наяхане и в пос. Ново-Мариинск на Анадыре. В результате Охотск получил радиотелеграфную связь не только с Якутском и Иркутском, но и с Приморьем, Приамурьем и Чукоткой.
В 1912 г. в районе Охотска были открыты богатые месторождения золота. И уже в начале 1914 г. здесь возникло акционерное общество для организации «золотого и платинового промысла» — «Торговый дом П. И. Кольцов, В. А. Фогельман и К°». В 1914 г. под Охотском появилось 5 крупных и около десятка небольших золотых приисков. Большинство их принадлежало упомянутой ком-пании. Затем добычей ценного металла по рекам Ульбея, Марекан, Кухтуй и Охота занялся «Торговый дом братьев Люри».
По стране разнеслись вести о «бешеном золоте» Охотска. Распространились слухи, будто старатели намывали на человека чуть ли не до 12 фунтов в месяц. К этому краю обратились взоры иностранных хищников. Американец Ч. Тюрингтон скупил у золотопромышленника Э. Г. Кросса 93 золотоносных участка по рекам Ульбея, Иня, Кухтуй и Гусинка и в Лондоне организовал англо-американскую «Аянскую корпорацию». Охотская тайга оживилась. Но плоды труда рабочих многочисленных приисков и вольных старателей доставались хозяевам — отечественным и иностранным предпринимателям, пекущимся лишь о своих барышах. Поэтому а развитием горнодобывающих промыслов в положении Охотска особо прогрессивных изменений не произошло.
Охотское побережье издавна привлекало к себе внимание и японских предпринимателей. В начале XX в. в Охотск ежегодно приходило более 20 японских шхун, каждая из которых увозила до 60 тыс. пудов рыбы. А в 1905 г., уже после окончания русско-японской войны, 1 августа при входе в бухту Аяна стали на якорь два японских военных корабля под командованием адмирала Нокау. Был высажен десант в 400 человек при 9 офицерах. Японцы занялись разбоем и грабежом, не пощадили даже церковь. У одного только охотского мещанина К. Бушуева изъяли ценностей на 18 тыс. р. Японцы перетаскали с пакгаузов на свои суда казенную муку, сахар, чай и другие товары, предназначенные для перевозки в Среднеколымск. 4 августа вечером корабли оказались на рейде Охотска, а утром следующего дня с них высадился десант в 80 солдат при 5 офицерах. Позже к отряду присоединился сам Нокау с 20 солдатами. Японцы глумились над жителями города. Начальника уезда Попова, нарядив в балахон, поставили под ружье, подняли свой флаг над школой…
Японские предприниматели продолжали тянуться к богатствам Охотского побережья. По условиям Конвенции, заключенной а 1907 г., они получили в аренду на Охотско-Камчатском побережье в том же 1907 г. 74 рыболовных участка, в 1909 г. — 169, в 1912 г. — 197, а в 1918 г. они самовольно захватили 320 участков. В эксплуатации природных богатств края японцам помогали шестеро якутов — братьев Сивцевых, поселившихся в конце XIX в. близ Охотска, в селении Новое Устье. Выполняя роль посредников между японскими рыбопромышленниками и местным населением, они производили хищнический лов рыбы на нерестилищах, за японские деньги жестоко эксплуатировали жителей побережья51.
[1] Речь идет об императрипе Екатерине I, второй жене Петра 1, возведенной на престол гвардией во главе с А. Д. Меншиксвым.
