Тайны якутских фамилий. «П»

1,4K

Источник: камчадалы.ru

Тайны якутский фамилий

Пономаревы
Портнягины

Пономаревы

Фамилия очень и очень распространенная: ведь во всей православной деревне, в каждом селе, где находилась церковь, были свои пономари и их дети – Пономаревы.

И так продолжалось в течение всего 17-го столетия, когда шел процесс закрепления фамилий за их носителями.

Вот один из последних примеров — Тобольск, 1710 год:

Двор во дворе пономарь Пономаревых [РГАДА. Ф.214. Оп.1. Д.1528. Л. 37об.].

А теперь пример с географией появления Пономаревых в Сибири:

Вот история беломестного казака из Шадринской слободы Тобольского уезда: «Во дворе Левка Иванов сын Пономарев. Сказал: родился де он Важского уезду Тавренские волости в приходе Петра и Павла, церковного дьячка сын. В Сибирь пришол и жил в Шадринской слободе у церкви в пономарех со 178-го году. И ис пономарства отставлен и Федор Поленов написал иво в пашню. И тое пашню здал гулящему человеку Филатку Степанову. А в беломесные поверстан со 189-го году. У него дети: Трифанко 17 лет, Онтонко 8 лет, Фомка 5 лет, Максимко полугоду» [РГАДА Фонд 214, опись.5, дело 261. Шадринская слобода, 1680-83 гг.]

А вот другие истории:

Ялуторовская слобода на реке Тоболе в слободе острог стоячей в остроге церковь Сретения Господина Бога и Спаса нашего Исуса Христа со всякою церковною утварью той церкви ружники

Ялуторовские ж слободы пашенные крестьяне живут в слободе

Андрюшка Степанов сын Пономарев, в Тюменском уезде в деревне Малкове [745].

Федка Степанов сын Пономарев, на Тюмени [775].

Алешка Михайлов сын Пономарев, у Соли Вычегодцкой на посаде [776 об.] [Переписная книга Тобольского уезда 1683 г. РГАДА, Ф, 214, Оп. 5, Д. 261].

А позже мы встречаем многие знакомые (в том числе уже по Якутии и Камчатке) имена в числе ялуторовских драгун:

Ялуторовская слобода

Марта в 20 де приехали в Ялуторовскую слободу тоболский сын боярской Алексей Выходцов да приказной избы подъячей Ивашко Сумороцкой и велели быть в церкви попу Алексею Маркову пред святым евангелием и по чиновной книге приводили драгунского строю порутчика Якова Тутолмина да пасынка ево Офонасья Обросимова да приказцика Федора Панютина да кормового сына боярского Григорья Березовского да судной избы подъячего Ромашку Андреева и драгун и беломестных казаков и кречатьих помошников и дьячка и пономаря и пашенных и оброчных крестьян и их детей и братью и племянников и захребетников и гулящих людей

Драгунского строю подпрапорщик

Олешка Матигоров

Сержанты

Федка Пономарев

Федка Норин

1683 год: В Ялуторовской же слободе драгуны за хлебное жалованье служат с пашни

Алешка Лукин сын Матигоров, родился на Тюмени

Ганка Григорьев сын Кычигин, на Тюмени

734. Офонка Петров сын Куимов, в Тоболску

Гришка Федоров сын Детышев, в Тоболску

734 об. Филка Андреев сын Мехряков, на Тюмени

Данилко Михайлов сын Дурыгин (Дурынин – С.В.), в Тоболску

Офонка Леонтьев сын Хохлов, на Тюмени

735. Нестерко Иванов сын Сабанских, в Томском городе

Сенка Давыдов сын Гилев, на Тюмени 

735 об. Патракейко Харитонов сын Устюгов, на Тюмени

Пашка Иванов сын Бардаков, на Пенеге реке Кевролского у. Чаколской волости

Микишка Петров сын Куимов, в Тоболску в подгородной деревне Куимове

736. Васка Осипов сын Неустроев, на Устюге Великом

Андрюшка Алексеев сын Меншенин, в Тоболску

736 об. Мишка Дмитреев сын Бутоков, на Устюге Великом

Нифанко Леонтьев сын Лузенин, на Устюге Великом

737. Ивашко Михайлов сын Норин, на Колмогорах

… Федка Михайлов сын Норин, на Тюмени [в 1720 году в той же слободе числится Григорей Федоров сын Норин – С.В.].

…Митка Михайлов сын Норин, на Тюмени на посаде стрелецкой сын» [Крестоприводная книга сибирский городов 1676 г.

РГАДА, Ф. 214, Оп. 1, Кн. 610, Л. 163].

И в переписи Нерчинска за 1721 год встречается фамилия Пономаревых как промышленных и монастырских людей, отражая и суть происхождения фамилии как пономарских детей, оставшихся вне церковной службы. Таких Ружниковых, Пономаревых, Поповых, Протопоповых, Дьяконовых, Дьячковых, Дьяковых было много среди сибирского служилого люда. По крайней мере по переписи 1689 года в Тобольском уезде был добрый десяток драгун Пономаревых, потомки которых могли бы продолжить свою ратную службу и в Нерчинске, куда из Тобольска был переведен Якутский пехотный полк.

В 1699 году торговый человек Гордей Попов сообщил нерчинскому воеводе о готовящемся побеге на Амур большой группы нерчинских и удинских казаков, крестьян и промышленных людей. Одним из активных участников заговора был нерчинский казак Яков Пономарев, которого даже рассматривали как одного из будущих атаманов.

Почему мы рассматриваем эти, вроде как, далекие от Якутии регионы?

Сейчас объясним:

«Служба Остафья Перфирьева. Во 188-м году был на службе из Енисейска в киргизах, на той службе изранен. В 196-м году в Тункинском прибрал с немирных сосецких людей вновь соболей сорок. В Верхоленску во 197-м и во 198-м и в 201-м и в 203-м годех собирал вновь с подростков ясаку соболей со сто. И во 200-м году послан был за море в Нерчинск и в Албазин с казной оружейной и с порохом и свинцом и с служилыми людми. Во 204-м и 5-м году был в Ылимску на перемену стольнику Богдану Челищеву по государеве грамоте и по московскому наказу. В 711-м году в Верзнеангарском и в Нижнем Подкаменном зимовьях побили тунгусы иркуцких служилых людей пятидесятника Андрея Штинникова с товарыщи да баргузинских служилых людей Алексея Пономарева с товарыщи, а побив их изменили, отшатились по сторонным рекам. И я тех тунгусов сыскал и призвал по прежнему в ясашной платеж и аманатов с них взял, а пущих воров убойцов 4 человек поймав привез в Ыркуцк. И ныне с тех тунгусов ясак збирается по-прежнему».

А теперь обратимся к «Летописи Якутска» П.П. Явловского, к событиям, датированными 1723 годом:

«В июне отправлен в Камчатские остроги приказчиком боярский сын Федор Шелковников. Мореходом при нем назначен Иван Бутин, с которым посланы для починки и снаряжения судов смола, пенька, железо и холст. В отряде Шелковникова были еще 19 человек казаков из команды головы Афанасия Шестакова, священник Ермилий Иванов и пятидесятник Андрей Штинников. Перед отъездом он получил большую инструкцию, в которой подробно изложен круг его обязанностей и прав. Одновременно отправлен в Камчатку поручик Сафонов для наблюдений за переписью иноземцев и их угодий, а также для высылки их на прежние места жительства и для окончания дел «Камчатского наряда».

Если селенгинского (впоследствии иркутского) пятидесятника Штинникова за поражение от тунгусов отправили служить в Якутию, а оттуда – на Камчатку, то почему подобное же не могло произойти и с баргузинцем Пономаревым?

Судьба Штинникова известна – в 1735 году по приговору Розыскной канцелярии, проводившей расследование о причинах камчадальского Харчинского бунта 1731 года, он был приговорен к смертной казни и повешен в Большерецком остроге: «Пятидесятника Андрея Штинникова — гласит приговор — казнить смертью для того: в 732 году, будучи в походах от Воровской до Белоголовой и на Аваче реках многих ясашных иноземцов служилым людям приказал колоть безвинно и без противности их, жен и детей охолопить… и пожитки брал и со служилыми людьми разделил».

В числе самых первых из якутских Пономаревых был вовсе даже не церковнослужитель, а скорее наоборот – торговый человек. Почему наоборот – потому что для успешной торговли в Сибири нельзя было быть человеком, соблюдающим православные каноны: выгода здесь была настолько большая, что слова убить и украсть были в постоянном лексиконе торговых, промышленных, гулящих, да и служилых людей, и этими же формулировками пестрят многие документы Якутской приказной избы.

Но, как говорится, не пойман – не вор.

В обнаруженных документах о Пономаревых мы с этими фактами не сталкиваемся.

1654 год:

Дело о «взыскании служилым человеком Василием Ивановым Мухоплевым постоянных денег с торгового человека Козьмы Васильева  Пономарева»  

1659 год:

Наказ «пятидесятнику   Панфилу   Мокрошубову, целовальнику Кузьме Пономареву, послылаемым из Якутского острога вниз по реке Лене со служилыми людьми для приема ясачной казны у ясачных сборщиков».

1662 год:

Информация «торговых людей Кузьмы Васильева Пономарева и Бориса Васильева об уплате им денег за взятие у них в казну муку и судовые припасы» [РГАДА, Справочник, т. 2].

Казаки Пономаревы появляются в начале 18-го столетия. По крайней мере, эти фамилии начинают встречаться в документах Якутской приказной избы.

Но возможно, все произошло и раньше. Как мы уже сообщали, в Томске в 1748 году произошел бунт, по итогам которого большая группа бунтовщиков не только была наказана батогами и кнутами, но и сослана в Якутск – Это Пущины, Аргуновы, Паломошные, Щербаки-Полуектовы…

Но в числе бунтовщиков были и Пономаревы, дальнейшая судьба которых нам пока неизвестна, но вполне возможно, что и они могли разделить участь ссыльных.

А вот, что мы о них знаем:

«Заговорщикам нужен был повод – и этот повод нашелся.

Они арестовали… князя Осипа Щербатого, первого воеводу Томска.

«Князь вызвал в избу Семена Паламошного и Федора Бадранина, спрашивая их: «только Григорья Плещеева-Подреза взять в съезжую избу – не будет ли какова дурна?…». Те вышли, посоветовались со сторонниками Плещеева Вас. Мухосраном и Степ. Володимерцом с товарищи, и от их имени ручались воеводе, что «от них крови не будет, а Гр. Плещеева роспросить, а роспрося, в тюрьму посадить»…

Князь послал за Плещеевым Сабанского. Явившись в съезжую избу, Плещеев закричал, что «ведает» на князя и на «советников» его «государево великое царственное дело», но какое именно – снова не объявил».

Более того: ««И воевода князь Осип Щербатой с товарищи послал к нему, Подрезу, денщиков, и велел ему быть к съезжей избе. И он прискакал на лошади и, скоча с лошади, прибежал на крыльцо. А воеводы в то время стояли на крыльце. И он, Подрез, ухватился за нож, хотел воеводу князя Осипа Щербатого резать. И наша братья, мы, холопи твои, отнели — не дали резать».

«Советники» Плещеева Ф. Пущин, В. Мухосран и др. стали «бить ослопьем» и разгонять сторонников кн. Щербатого, затем ворвались в съезжую избу и – «от съезжей избы и от государевых дел отказали» князю «и сидеть ему в съезжей избе не велели»… Князь пошел «к себе на двор», к котороому бунтовщики, «по совету Бунакова» и Патрекеева, приставили 20 караульных и никому к князю «ходить не велели»…».

Вот и подробности: «Васка Мухосран, Фетка Пущин, Стенка Володимерцов, Богдашко Поломошной, Сенка Поломошной, Фетка Бадранин, Огишко Пономарев с товарищами почали нас, холопей твоих, бить ослопьем и усечками городовыми. И били перед съезжею избою нас, холопей твоих, Васку Старкова, Ивашку Широкова, Гришку Копылова, атаманишка казачья Ивашка Москвитина, да конных казаков десятника Поспела Михайлова».

…Затем число бунтарей-активистов значительно увеличивается – к казакам Б. и С. Паламошным примыкают И. Чернояр, Осташка Ляпа, Т. Серебреник, Федька Батранин, Тимошка Хромой, А. Чечуев, И. Коломна, И. и Ф. Петлины, Н. Барабанщик-Немчинов, Т. Донщина, С. Тарский, А. Пономарев, Л. Сургуцкий, И. и И. Аргуновы, Сенька, Ивашка и Бурундук Кожевниковы, Сенька Атаманихин» [Вахри н С.И., Дело об убийстве Володимера Атласова. Камчатская Сибириада, т. 1].

Но, повторяю, доказательств у этой версии нет.

А вот, что нам известно.

Самым крупным трагическом событием на Камчатке была гибель отряда пятидесятника Ивана Харитонова в 1719 году на реке Палане.

Убиты они были вероломно – спящими. Виноват в этом был их командир – пятидесятник Харитонов (о нем у нас рассказ впереди), которого предупреждали об опасности, но он ее проигнорировал

Сотник Максим Лукашевский сообщал впоследствии в Якутск: «…Ивана Харитонова убили марта в 27 день, да с ним служилых людей убито ж: Дмитрей Шевыря, Петр Молчанов, Осип Трубач, Иван Колычов, Трофим Пономарев, Тимофей Воробьев, Ефим Рудаков, Алексей Мохначевской, Антипа Суклерской, да раненых 14 человек».

О важнейших исторических событиях, которые произошли спустя полвека, мы первоначально приводим вот эту очень краткую цитату:

««Первым отправился 2 сентября 1758 г. бот «Св. Иулиан» московского купца Ивана Никифорова, сданный им в аренду промышленным компаниям, отправлявшим суда на промыслы. В компанию, кроме самого И. Никифорова, входили 17 «купецких и прочих чинов людей», которым компания поручила «приискав морские острова…, чинить… промысел всякого морского и земного зверя и протчего». Бот вышел в море под командой морехода яренского посадского Стефана Глотова. Его помощником был тобольский посадский Иван Соловьев, сборщиком ясака — камчатский казак Саввин Пономарев. Возвратились они 31 августа 1762 г. «Св. Иулиан» был выброшен на берег Камчатки верстах в пяти ниже Нижнекамчатска. Казак С. Пономарев и мореход С. Глотов 12 сентября 1762 г. подали Большерецкой канцелярии «репорт» о своем плавании и открытых ими островах».

А теперь главное —этот рапорт произвел фурор в российской столице. Именно на его базе было принято решение об организации Секретной экспедиции, вошедшей в мировую историю, как Экспедиция Креницына-Левашева. Впоследствии Савва Пономарев принимал участие в ее организации на Камчатке.

А вот этот документ:

1762 г. сентября 12. – Рапорт казака С.Т. Пономарева и передовщика С.Г. Глотова в Большерецкую канцелярию о плавании в 1758-1762 гг. на боте «Св. Иулиан», открытии о-вов Умнак и Уналашка и приведении их жителей в российское подданство

В Большерецкую канцелярию от бывшаго на морских незнаемых островах на собственно промышленном судне бывшаго московского купца Ивана Никифорова «Иулиан» боте нижняго острога казака Савина Пономарева и передовщика яренского посадского Степана Глотова

репорт

В прошлом 1758-м году августа 27 числа по данному мне, казаку Пономареву, Нижняго Камчатского острога из приказной избы ордеру, в силу полученного во оной из Большерецкой канцелярии ея и.в. в 1757-м году февраля 8 числа указу велено следовать на вышеписанном бывшаго московского купца Никифорова судне, имянуемом «Иулиан» боте в морской вояж на знаемые и незнаемые морские острова для приводу тамошнаго неясашно народа в подданство и в платеж ясака.

И будучи на морских островах с протчими того Никифорова компанейщики, ежели найдутся такия неясашныя народы, то оных, как возможно ласкою и приветом склонять под высокосамодержавную ея и.в. руку в подданство и в платеж ясака. И тот ясак с них збирать, записывая в данную мне, казаку, за шнуром и за казенною Большерецкой канцелярии печатью книгу, котораго острова и с кого, и какими зверьми во взятье будет без проронки, и в платеже ясаков давать квитанции и, ежели возможно, то брать у них и аманатов лутчих людей, сколько пристойно. И притом наведыватся и сыскивать земных и морских куриозных и иностранных вещей и золотых и серебреных руд, жемчугу, каменья, свинцу, железа, слюды, краски и протчих узорочных вещей. И что в прииске и в приводе неясашных народов и в зборе ясака, и какими зверьми, и со скольких человек будет, и какие над теми островами или землицами начальники и владельцы, об оном о всем, притом же взятое и сысканное, также и аманатов, ежели будут, и по прибытии из морского вояжа, не утаивая ничего, объявить по присяжной должности при письменном обстоятельстве. А притом осмотреть и то, чтоб промышленными того судна людьми во упромышленных зверях какой утайки и воровства не было, обстоятельную в том и в протчем иметь записку и по прибытии в Камчатку по тому ж объявить в Нижне-Камчатскую приказную избу при репорте.

И по силе вышеписанного ордера в том же 1758 году сентября 2-е число по исправлении вышеозначенного судна вступили на оном из нижнекамчатского устья в открытое Тихое море в морской вояж к предписанному для изыскания новых островов и народов пути, под препровождением оного судна моим, передовщика Глотова, благополучно. [61]

Точию во время начатого тогда вояжирования в мореплавании от осенних бывших погод занесло в девятые сутки к близ отлежащему от называемого Командорского острова Медному, небольшому острову ж, где по благодати божией, пристав, зимовали и довольствовали себя, во-первых, пропитанием, заготовляя оное и к будущему вояжу для поиску дальних незнаемых островов. А потом упромышлено нами бобров, маток и кошлоков 83, да песцов голубых 1263, кои все во одежды и одеяла изпошиты, о которых при сем ведомость сообщаем 1.

А понеже при мореплавании от камчатского устья при выкиде судна на оной Медной остров от предписанных жестоких в море осенних волнением бывшия два якоря оторвало и унесло в море, для чего мы с протчими компанейщики с общаго согласия для спасения судна и людей, чтоб во время намеренного в море островов поиска не погибнуть безвременно, взяли с означенного Командорского острова от разбитаго пакетбота бывшей Камчатской экспедиции 2 лежащего железа полосоваго и в деле, яко в боутах, и в крюках по весу 15 пуд и скавали чрез немалой труд два якоря, которые и ныне при том судне имеются, точию у обоих оных по одной лапе во время волнениев же оторвало. И по перезимовке на оном Медном острову и по промысле на пропитание морских коров, нерп и сиучей, мяса сушенова наготовля, в наступившее тогда 1759 года лето августа с 1 числа вступили паки в морской вояж к поиску и окончанию намеренного пути. И с того августа 1 числа плыли, не касаясь к известным морским же, яко то Алеуцким островам, между север и восток, и в том плавании благополучными погодами продолжали времяни даже до сентября до 1 числа. А в том сентября 1-м числе по дарованию господню и по высокому ея и.в. щастию благополучным путешествием прибыли на остров, лежащей к северовосточной стороне и, усмотря судну к отстою место, пристали между лежащаго к полдням того острова каменья, на мяхкой песок без всякого от берега судну повреждения. А тот остров называется по названию тамошних народов Умнак, тот же у них почитается над вторым недальным островом же главным и первым. Оной их первой остров имеет в себе жительствующих около сот четырех человек, начальников – лутчих двух мужиков, подобно как и здешния камчедала тоенов: перваго имянем Шашук, у нево детей трое, втораго Акитакуль, оной имеет у себя пятеро детей.

От того острова недалече, в разстоянии примером в верстах 15-ти, вышеявленной второй остров обширностию больше перваго, называемой Уналашки. На оном острову имеется из тех же народов жителей около 300 человек, а точно изчислить и показать за пространностию того острова, к тому ж и те люди с острова на остров переезжают часто, никак было невозможно. Оной народ, или жители объявляют, что от тех двух островов есть еще дальших лежащих к востоку восемь островов, из которых на одном есть и лес стоячей (а какой имянно объявить на российском нашем языке не знают) и зверей: морских бобров, лисиц чернобурых и бурых, и крестовок, и красных находится на всех тех немало. А на том острову, на котором лес стоячей, есть и олени, медведи, волки и гарнастаи. На тех осми островах обитают незнаемой же народ и имеют таковых же над собою начальников, к коим народам они з двух островов (как сами ж они объявляют) ездят походом и междуусобные имеют драки, и берут у них пленников, которых при себе и ныне несколько имеют.

Точию мы со всеми на судне бывшими компанейщики как судном, так и байдарою за дальностию разстояния туда не ходили. По прибытии ж на предписанной первой остров тамошней незнаемой народ с перваго нашего на оной прибытия выступили к нам навстречу с своими стрелами (которые так же, как и алеуцкой народ, имея в шестиках укрепленные кости и каменья острыя, мечут из досок) и, учиня приступ, усилились было всех прибить, и ранили нас: Пономарева в правое плечо, Глотова в [62] грудь да в левое плечо, камчедала Игнатья Уваровского в правую ногу по поверхностию, да камчедала ж Верхняго острога Степана Уваровского убили досмерти, а протчих при том господь спас. Точию отбили у нас байдару с кормом, с платьем и протчим шкарпетом да два топора. От которых едва, защищаясь вделанными на судне из платья и протчаго оставшаго шкарпету и досок щитами, спаслись, и с тем оной народ разбежался. А потом оныя, не видя от нас отмщения против их нападения, кроме ласковости, пришли к нам к судну вторично без всякой уже ссоры и нападения и встретили обыкновенно и с собою принесли к пропитанию нашему мяса и рыбы, сушеной трески, напротив чего и мы, что при ком обыскаться могло из мелочей, что есть от игол и шильев, и протчего дарили. И при том своем приходе возимели с нами дружеское обхождение, а мы к ним ласку и привет. И возвратили они отбитую ими нашу байдару со всем, что во оной было.

И чрез оную нашу ласку и привет при таком дружеском их с нами обхождении на означенных двух обысканных островах приведено нами со всеми компанейщики под высокосамодержавную ея и.в. руку в подданство и в платеж ясака тамошних народов, а имянно: на первом большом, называемом Умнак (хотя оных языку и не знали, но по признакам бывалых и знающих алеуцких народов разговору весьма их язык с оными сходен, выключая дальних, в переводе против нашего российского языка разговоров), оба предписанныя два тоена, первой Шашук да сын ево Угаимак, второй Акитакуль с сыном же именем Алихшухух, командующих их 11, итого: 15. На втором острову, Уналашки, тоены ж, первой Алузях, двое ево сыновей Алузгучаг, Чикилжак, второй Седан, третей Умакуш, командующих их, в том числе живущей при том втором острове в бухте, называемой Икалгинской, один. А всех на обоих двух островах и с тоенами 28 человек, а кто имяны, о том записано в данной шнурованной книге. С коих народов по их склонности к подданству взято в казну ея и.в. ясака на 1761 и 1762 годы, а какими зверьми, тому при сем репорте ведомость 3. Так же и вышеписанную данную из Большерецкой канцелярии шнурованную записную книгу приобщаю. А каковых те острова обширностей, того описать и измерить в скорости было невозможно.

На оных двух островах имеются звери: бобры морския, лисицы чернобурые, бурые, седы и крестовки, и красные разных доброт, имеются ж на них озера и из них текущия в море небольшия реки, в которых идет из моря рыба, каковыя и здесь в Камчатке ловится, а имянно: красная кижучь или белая гольцы, а в море палтус, треска. И ту всех родов рыбу тамошние народы ловят удами и деланными из кости боброваго ребра и из губы сиучеваго, наживляя оные такою ж рыбою, кои выпускают в море и в речки на плетеных жильных нетолстых веревках, зделанных мерою сажень до 20-ти и более. И изловя ту рыбу, пластают своими ножами, коваными по их маниру из железа, а то железо они вывозят из вышеявленного, на котором имеется стоячей лес, острова.

Во время их на тамошних народов походу, тако ж и в мену между ими зверей и платья, и та пластанную рыбу вывешивают и сущат на жердях, и запасают к зиме так, как и здешния камчедалы, и тое сушеною рыбою при том и уловленных морских зверей, бобров, сиучей, нерп и котов мясом довольствуются.

Те острова по своей обширности стоячего лесу никакого не имеют, а жители довольствуются наносным и выкидным из моря лесом и употребляют на строение своих домов, то есть юрт земляных, которые мерою делают в длину сажень по сороку и более. Тем же лесом и топят, а огонь добывают камнем белым, лежащим подле моря небольшим. Разбив оной надвое, бьют камень о камень. А вместо тлену и труду употребляют некоторое сушеной травы листья, притом и пух птичей с серою горячею. А где оную серу берут, за незнанием их языка изведать было невозможно. [63]

Оной народ в обыкновении своем чистоты никакой не имеют, и скверности не наблюдают.

Птицы на обоих тех островах имеются, а имянно: морские урилы, топорки, ары, савки и кулики, речные утки, гоголи, селезни, крохали, чирки, по большей части и гуси белые, которые завсегда зимуют, а весною до зимняго времяни отлетают, бывают же серые и черные гуси, точию пролетные, чаек всегда во весь год бывает довольно и орлов. Отчасти оных птиц ловят сколько петлями и стреляют, а более разставленными тенетами, называемыми здесь сетками, с которых, здирая кожу с пухом, шьют себе парки, притом и из бобровых кож, опаривая оныя, такую ж делают одежду.

А в прошлом 1761-м году во время отбытия казака Пономарева для промыслу с перваго на второй остров с промышленным из компанейщиков тобольским посадским Иваном Соловьевым и протчими работники получено от него, Соловьева, на том втором острове во время отлучного ево промыслу данной ему от тамошняго жителя краски цвету серебреного з блесками по весу 48 золотников, коею оные народы у себя лицо красят. А где оная и в котором месте имеется, в море или на берегу, он, Соловьев, не знает. А я, Пономарев, за скорым моим от того острова паки на первой отбытием освидетельствовать времяни не имел, к тому ж, хотя сколько при том ни обращался, имел всегда от учиненной от тех народов вышеписанной в плечо раны (которая долговремянно не заживала) немалую болезнь; а оную краску, какой оная доброты, имеет Большерецкая канцелярия разсмотреть, которую при сем во оную и объявляем.

И с вышеписанного 1759 года по нынешней 1762 год промышляемы были на обоих оных островах звери: бобры морские, також и земные лисицы чернобурые, бурые, крестовки, сиводушки и красные, и коты морские. А колико имянно и каких родов, и в котором году порознь тех зверей упромышлено, тому при сем приобщаем ведомость же 4.

А в данные из Большерецкой канцелярии вышеписанные шнурованные книги тому и протчему записки за незнанием приказных порядков, к тому ж, как и выше объявлено, за болезнию моею, Пономарева, не имел, кои все звери, не утаивая ничего, по присяжной должности при сем же в Большерецкую канцелярию объявляем.

А при отправлении с вышеозначенных островов по добровольному тех народов к подданству склонению, а чрез нашу к ним ласку и привет оные желание возимели и впредь быть в подданстве и чтоб к ним российские люди всегда на судах ходили, и что они будут ясак платить бездоимочно, дали добровольно в аманаты первого острова тоена Шашука племянника малолетнего, парня именем Мушкаля, которого мы назвали Иваном, возрастом, например, около 12 или 13 лет, которого со всяким в пути, как возможно, охранением, привезя при сем же, в Большерецкую канцелярию объявляем. А при нем вывезено их тамошняго манира одна парка, из птичьих кож шитья, и их одна ж шапка.

Итако, за помощию божиею отправились майя з 26 числа сего 1762 года обратно к нижнекамчатскому устью и, быв в пути, имели превеликие недостатки в воде и в пище, так что и последнюю с ног обувь варили и в пищу употребляли и хотя тем немало препятствовало, однако ж, стараясь, прибыли минувшаго августа 31 числа к нижнекамчатскому устью, и судно на берег выкинуло благополучно, но несколько повредило и песком заметало до половины палубов, отчего и упромышленныя звери в том судне немало подмочило и требуют пересушки.

А из имевшихся работников, будучи там, на островах, умер Соли Вычеготской крестьянин Петр Строганов, да Большерецкого острога камчедал Иван Сивцов в море утанул, а ныне сколько тех работников, руских и камчедал, прибыло на судне и на чьих паях, тому ведомость, также и воловой компанейской контракт на разсмотрение при сем же объявляем. [64]

На подлинном репорте подписано:

К сему репорту и нижеписанной ведомости казак Савин Пономарев руку приложил

к сему репорту и нижеписанной ведомости передовщик, яренской посадской Степан Глотов руку приложил

Имена компанейщиков

1. Тобольской купец Илья Снигирев.
2. Вологодской купец Иван Буренин.
3. Яринской купец Иван Томилов.
4. Тульской купец Семен Красильников.
5. Лальской купец Афанасей Чебаевской.
6. Вологодской купец Василей Кулков.
7. Московской купец Егор Сабинин.
8. Тотемской купец Андрей Титов.
9. Тульской житель Афанасей Орехов.
10. Яринской купец Афанасей Суханов.
11. Тотемских купцов Григорья и Петра Пановых прикащик Семен Шергин.

На вышедшем из морскаго вояжу боте «Св. Улиане» означенных компанейщиков явилось: бобров, маток и колоков 1389, медведков, бобровых, матковых и кошлоковых 280, лисиц-сиводушек разных доброт 1100, красных 400, лоскутьев сиводущатых 26

да из песцов шитого платья и одеял:

одеял – 12

у руских работников

парок 5 и мехов – 8

парка ж бобровая ветхая – 1, лоскутьев бобровых – 5, одеяло китовое – 1,

одеял – 21

у камчедал

парок и мехов – 8

Кости моржовых зубов – 22 пуда 10 фунтов.

Из оного выделенной десятой части, по тамошней оценке, на 3344 рубли на 33 копейки.

Звание островам и на них имеющихся людей и зверей по показанию жителей островов Уналашка и Умнака.

1. Умнак

На которых промыслом получили черные и черно- бурые лисицы. Безлесны, народы живут в больших сараях, имеют копья и стрелы костеные.

2. на Уналашка

Дальние острова

3. Уналга лисицы есть.
4. Акутанак морские сиучи.
5. Акутанак бобры.
6. Акугист лисицы есть.
7. Кыгалист лисицы есть.
8. Унимак лисицы на нем.
9. Алахшак многолюдной, лесу стоячего много, лисицы, медведи, алени, по признакам куницы, кабаны есть, где зимовало судна купца Бечевина.
10. Прямо ево Кучук сиучи, отчасти бобры.
11. Танилак сиучи, бобры.
12. Кадьяк, в боку с полдни лисицы, сиучи, лес стоячей, которой толщиною охватов по пяти.
13. Шугачьтаны зверей есть: медведи, алени, лес, жители имеют палаши и копья, зеркалы и чернильницы. [65]
14. Остров Улигис все бобры, а мужики приезжают Шагачьтаны многолюдно.
15. Атахтак люди на нем есть, а какие неизвестно.
16. Чихмил остров невелик, судно найдено выкинутое, иностранное, по приметам двоемачтовое, а про людей неизвестно.

Звание островам, которые от Уналашки в правой стороне остались. А по объявлениям тех же жителей о имеющихся на оных людях и зверях и при возвратном их вояже видимы были.

1. Амухта бобры, сиучи, нерпы.
2. Чугидан сиучи, бобры и нерпы.
3. Юнасха бобры, нерпы.
4. Чигула бобры, нерпы.
5. Уляга бобры, сиучи.
6. Танаагуна бобры и сиучи.
7. Хагамиля бобры и нерпы.
8. Чугидана бобры, нерпы.
9. Самалга бобры, нерпы.
10. Атха

Помимо рапорта, как сообщает В.Н. Берх «Козак Пономарев доставил правительству довольно обстоятельную карту Алеутских островов, означа к северо-востоку от Уналашки 8 больших островов. В донесении своем пишет он, что составил оную вместе с промышленником тотемским купцом Петром Шишкиным»

Это было открытие знаменитых Лисьих островов, в честь открытия которых позже императрица Екатерина II велит начертать на гербе города Тотьмы, отмечая, таким образом, значение тотемских купцов в открытии этих островов, образ черной лисицы с Алеутских островов.

Остров Уналашка, открытый и присоединенный к Российской империи, в том числе и казаком Пономаревым, через столетие станет местом многолетнего обитания человека, который не только построит на этом острове церковь Вознесения Господня, но и впоследствии станет первым епископом Камчатским, Курильским и Алеутским, затем митрополитом Московским и всея Руси, а после канонизации – Святым Иннокентием Московским, апостолом Сибири и Америки.

В 1771 году, в Якутии, по сообщению П.П. Явловского, появится и священник Пономарев:

«Осенью по распоряжению Иркутской духовной Консистории отправлен в Охотск на служение в тамошнем крае якутский священник Василий Иванович Пономарев. Здесь он оставался до 1775 г.: в этом году возвратился в Якутск. На его место отправлен Иоанн Громов, сын покойного в Охотске священника Гавриила Громова».

А через полвека, в 1834 году, вновь встретятся Громовы и Пономаревы:

«С 30 мая по 5 июня жили проездом в Камчатку: протоиерей П.В. Громов с семейством (с женою и тремя сыновьями — Александром 10 лет, Павлом 6 лет и Иннокентием 4 года); священник Стефан Евсевиевич Попов (брат митрополита Иннокентия) с женою и сыном; священник Игнатий Правоверов с женою и четырьмя детьми; дьячок Николай Преловский с женою и одним ребенком и причетник Алексей Пономарев. Протоиерей Громов приплыл на одном из паузков купца Александра В. Шелехова, племянника «русского Колумба», а остальные — на своем небольшом паузке, нанятом в Качуге» [Явловский П.П., Летопись Якутска]. 

Позже мы отслеживаем несколько представителей служилого рода Пономаревых на Камчатке:

Нижнекамчатск, 1812 год, Камчатский гарнизонный батальон.

Воспитанники Камчатского отделения императорского военно-сиротского дома:

Пономарев Феофан Дмитриевич (1799)

Петропавловский порт, 1815 г, Камчатская флотская экипажная рота.

Матросы:

Пономарев Осип Кондратьевич (1778)

Но не они навечно прописались на Камчатке и в ее истории.

Во времена начальника Камчатки Аркадия Васильевича Голенищева, который был назначен на эту должность 6 декабря 1826 года прослужил на Камчатке почти десять лет – был сменен 17 января 1835 года. За эти годы он совершил то, что до него казалось невозможным: «по по его ходатайству создаётся Камчатская земледельческая компания, основной целью которой было «…увеличение хлебопашества, лесоводства, скотоводства, производство огородных овощей».

Именно для реализации этих целей на Камчатку были отправлены для заведения здесь сельского хозяйства якуты.

В 1825 году было создано поселение якутов на реке Тихой, притоке реки Паратунка, на противоположном по отношению к Петропавловскому порту берегу Авачинской бухты.

Были ли эти якуты коренными саха или сахалярами — рожденными от смешанных браков якутов с русскими, пока не представляется возможным определить. Коренными якутами считают себя сегодня многие потомки, если вникнуть в генеалогию, русских казаков, переведенных в крестьянское сословие в период многочисленных реформ по расказачиванию сибирских казаков, а также переселенных в Сибирь крестьян и ссыльных людей.

Архивные документы, где впервые упоминалось на Камчатке в Петропавловском порту имя якута Герасима Ивановича Пономарева – а это были Исповедальные росписи – датированы 1829 годом. Затем какое-то время Герасим Иванович жил в селе Авача, рядом с Петропавловским портом, а позже переселился в селение Тиховское и здесь жил до 1848 года.

А потом в якутских селах на реке Паратунке – Тиховском и Орловском — случилась беда: была завезена страшная болезнь – проказа (лепра)

«…в 30-х годах были присланы якуты для разведения скота, которые болели этою болезнью и все умерли; затем, в 50-х годах, сюда были вызваны иркутские казаки, из которых некоторые поселились в старых домах якутов и тоже начали хворать теми же язвами; семьи этих казаков, до сего времени, имеют прокаженных» [Маргаритов В. Камчатка и ее обитатели, 1899].

Села были уничтожены. Больные изолированы в лепрозории. Здоровые – расселены по окрестным селам.

Так Герасим Иванович и его сын Иван Герасимович Пономаревы оказались снова в селе Авача.

А в 1854 году на Камчатку обрушилась новая беда – Петропавловский порт и Камчатскую флотилию попыталась уничтожить объединенная Тихоокеанская эскадра из судов Великобритании и Франции, находившиеся в состоянии войны с Российской исперий – шла так называемая Крымская война.

Иван Герасимович Пономарев (1824–1862), крестьянин Авачинского селения, не участвовал в боевых действиях, но как человек из числа лиц «не участвовавших в сражении, но находившихся в окрестностях Петропавловского порта в блокадном положении», был награжден бранзовой медалью в память о Крымской войне 1853-1856 гг., на Георгиевской ленте.

Участие в боевых действиях выпало на долю его правнуков:

Пономарев Николай Иннокентьевич (05.03.1917), участник Великой Отечественной войны, награжден медалью «За оборону Москвы» (09.12. 1944), «За боевые заслуги» (12.06. 1944), орденом Красной Звезды (16.07. 1944), медалью «За Отвагу» (27.03. 1945), медалями «За освобождение Варшавы» и «За взятие Кенигсберга».

Его брат — Пономарев Константин Иннокентьевич (1926), участник Великой Отечественной войны, награжден медалью «За боевые заслуги» (01.04. 1945 г.)

Его двоюродный брат — Пономарев Михаил Александрович (1912 – 18.08, 1945), участник Курильского десанта, погиб, освобождая остров Шумшу от японских милитаристов.

24 июня 1942 года был призван в Красную Армию Тимофей Гаврилович Пономарев (1916 г.р.), уроженец Верхоянского района Якутской АССР, позже он работал в Намского районе, где женился на Сивцевой Дарье Григорьевне и имел к моменту призыва четырех детей. Он пропал без вести в мае 1944 года. Следы теряются в Еланских лагерях. До отправки на фронт работал председателем колхоза, но был снят, разрешив накормить своих голодающих товарищей похлебкой из коровьих потрохов. Видимо, кто-то донес.

Об этом мне рассказал внук Гаврилы Тимофеевича, с которым мы познакомились в Якутии на праздновании 160-летия средней школы в Дюпсюнском наслеге, которую создал потомок камчатских священников Логиновых-Лонгиновых-Петрологиновых Евстафий Алексеевич Лонгинов, куда мы отправлялись небольшой группой в составе потомков Лонгинова — сестер Веры Васильевны Самсоновой и Екатерины Васильевны Вишняковой (в девичестве – Бурнашевых) и их дяди – Владимира Филипповича Каркавина, а также выпускника Дюпсюнской школы Эдуарда Тимофеевича Пономарева, якутского регионального издателя, человека энциклопедических знаний о Якутии.

А в школе, на стенде знаменитых выпускников, которых здесь немалое число, мы увидели немалое число людей со знакомыми фамилиями, так что с выпускниками Дюпсюнской школы мы еще не раз встретимся в материалах очерков по истории якутских фамилий… Это уникальное село с уникальными людьми.

А оседлых якутов Пономаревых, как сообщил мне Эдуард Тимофеевич, много в Чурапчинском и Мегино-Кангаласском улусах.

Портнягины

Неожиданная история развернулась в 1659 году – якутский служилый человек Федор Павлович Портняга подал иск к Онуфрию Елисееву в удержании «прижитка» — «ребенка Ф. Портняги от якутского ясыря – женки, подившегося после того, как якутская женка была заложена истцом О. Елисееву» [РГАДА, Справочник, т. 1]

Чем закончилась та история, мы не знаем. Не знаем мы и того, имеет ли та давняя история какое-то отношение к нашему рассказу.

Но в 1692 году произошли новые события: «Новокрещен Васка Родионов Комвяк в прошлом во 199 м [1691] году в Якутцком умер воспою. И в нынешнем в 200 м [1692] году октября в 3 день приверстан в ево Васькино место казачей сын Ивашко Осипов Портнягин в женатой оклад [РГАДА. Ф. 214. Оп. 5. Д. 330. Л. 26 об.].

Забегая вперед, мы узнаем, что в 1706 году в Якутском казачьем полку служили два сына Осипа Порнягина:

Портнягин Иван Осипов (3-я пятидесятня).

Десятник Иван Андреев, в нын. 706 г. генв. в 19 д. он, Иван, приверстан в ясачный стол в подьячие в Степаново место Ильина, а Степану Ильину велено быть в его Иванов место в десятниках казачьих; — рядовые: Петр Литвинцов, Иван Григорьев с. Воронов, в пр. 705 г. в Коряках убит, и в нын. 706 г. окт. в 18 д. (***) приверстан в казачью службу в его Иваново место казачий племянник Егор Иванов с. Шалин, Афанасий Васильев с. Сифцов, Максим Иевлев с. Мылников, Григорий Сытой, Иван Осипов с. Портнягин, Петр Козыревской, на Камчатке от иноземцов убит, и в нын. 706 г. авг. в 5 д. (***) приверстан в казачью службу в его Петрово место и оклад сын его Иван Козыревской, Тимофей Лукин, Дмитрий Скоробогатой, Василий Степанов с. Терентьевых.

Портнягин Михайло Осипов

Восьмой пятидесятни:

Пятидесятник, ден. 6 руб., хлеба и соли тож, Василий Колесов; — рядовые: ден. по 5 руб. с ¼, хлеба и соли тож: Гарасим Возмищев, Егорий Филипов, Иван Васильев с. Тотарской, на Ковыме от иноземцов убит, и в нын. 706 апр. в 13 д. приверстан в казачью службу в его Иваново место и оклад Михайло Петров с. Попов, Борис Ермолин с. Алексеевых, Вавила Коробицын, Иван Колычев, Гурий Гнидин, Петр Кузмин, в нын. 706 г. ген. в 4 д. против челобитья его Петрова он, Петр, за скорбью и увечьем, от службы отставлен, а в его место и оклад приверстан в казачью службу племянник его Степан Петров с. Попов, Михайло Осипов с. Портнягин.

Определен на казачью службу по городу Якутску в 1748 году Иван Портнягин.

А в числе «убылых» по тому же году — разночинцы г. Якутска Василий [Иванов сын?] Портнягин, Иван [вероятно, Иван Осипович] Порнягин: «В 1747 г. коряк Эвонкта убил на р. Пустой служилых Портнягина и Лебедева» [Колониальная политика царизма на Камчатке и Чукотке].

Средне-Вилюйскаго зимовья:

 разночинцы умершие: … Михайло Портнягин

Верстание казачьего сына Ивана Осипова Портнягина сразу в женатый оклад говорит о том, что он прибыл в Якутск вместе со своей семьей и младшим братом Михаилом.

Откуда? Вопрос открытый.

Могли ли это быть дети якутских казаков.

Предположительно, могли:

Кроме, Федора Павловича Портняги, у которого родился ребенок от ясырки, известны еще двое:

 «Се аз, … Нехорошей Гаврилов Портняга… [ф.Якутскаяприказнаяизба, опись 1, ст. № 3 , л. 21.] — 1640(148) г. августа. —Поручная запись служилых людей Якутского .острога Константина Дуная с товарищами, в числе которых Семен Дежнев, по толмаче Григории Лятиеве, сказавшем на Парфена Ходырева «государево дело».

«К сей поручной вместо порутчиков … Савы Фомина Портняги … по их веленью десятник казачей Панфилко Мокрошубов руку приложил. [ф. Якутская приказная изба, ст. № 2126 (637), лл. 98–99].

Смущает другое – при том кадровом «голоде» в служилых рядах якутских казаков обычно казачьих детей верстали в 14 лет, а женили в 18. Как правило, сразу в женатый оклад записывали только ВНОВЬ ПРИБЫВШИХ.

Предположительно Осиповичи прибыли на службу из Нерчинска, где к тому времени сформировались из защитников Албазина ветвь казаков Портнягиных: детей и внуков Якушки Портняги: «Якушко Портняга за старостью от службы слобожен, а в оклад ево приверстан сын ево Ивашка Яковлев и служит с пашни». И старший сын – «Десятник Степан Яковлев Портняга служит с пашни» [РГАДА. Ф. 214. Оп. 1. Д. 1063].

Возможен и томский вариант – в 1680 году в Томске служили отец и сын Портнягины – десятник Ерофейко Борисов сын Портного (выходец из Соли-Вычегодской земли) и казак Пронка Ерофеев сын Портнягин. В Томске, действительно, был переизбыток казачьих детей, которые могли до глубокой старости числиться в казачьих детях, как Иван Осипович.

Но казака Осипа Портняги мы здесь тоже не нашли.

Поэтому возвращаемся к дальнейшей истории братьев и их потомков.

В 1720 году в Якутске записан только один из братьев: «Во дворе служилово Михайла Осипова сына Портнягина живет служивой Василей Андреев сын Орлов … а Михайло послан Великого государя на службу в Жиганы в 717 м году» [РГАДА. Ф. 214. Оп. 5. Д. 2361. Л. 56].

Естественно, возникает вопрос о старшем брате.

И вот и попытка ответить на этот вопрос, предпринятая камчатским краеведом В.И. Борисовым: «В июне 1741 г. из Авачинской губы к берегам Америки вышли пакетботы «Святой Павел» и «Святой Петр». В число экипажа «Святого Петра», кроме офицеров, матросов, канониров, входили и камчатские служилые: Никита Харитонов, Петр Верхотуров и Иван Портнягин.

В 1765 г. в Нижнекамчатском остроге родился Иван Иванович Портнягин. У нас сегодня нет документального подтверждения, что мещанин Иван Портнягин — сын или внук участника Второй Камчатской экспедиции. Но вероятность такого события очень высокая, одни факты говорят «за», другие «против». Сегодня мы приведем их.

Во-первых, русское население на Камчатке было очень малочисленным, и пребывание двух семей Портнягиных с одинаковым отчеством было маловероятным.

Если в период «морского вояжа» Ивану Портнягину было 20, то во время рождения Ивана Ивановича отцу было 44, что вполне реально.

Факт проживания Портнягиных в Нижнекамчатске в конце 30-х гг. подтверждает С. П. Крашенинников, он указывает на наличие у Портнягиных заимки, расположенной ниже острога, напротив современного урочища Хваленка. Здесь семья Портнягиных жила летом и заготавливала рыбу на зиму.

Второй факт, который обращает на себя внимание: в метрической книге Успенской церкви за 1812 г. И. И. Портнягин записан мещанином. К этому времени Нижнекамчатск возведен в статус города и все его жители записаны мещанами. Но уже в конце XIX в., когда статус города для Нижнекамчатска был отменен, его жители стали именоваться крестьянами».

Может быть, и не очень убедительно. Скорее всего, в 1765 году родился не сын, а внук Ивана Осиповича, который нес службу на Камчатке и его сын – Иван Иванович — стал непосредственным участником экспедиции Витуса Беринга и всех тех передряг, что были связаны с морским походом и зимовкой на необитаемом острове, который сегодня носит имя Беринга.

Он сам, либо его отец, принял участие в подавлении Харчинского бунта 1731 года [Колониальная политика царизма на Камчатке и Чукотка, Инструкция штурмана Генса солдату Змиеву, март 1732 г.].

По линии Ивана Портнягина эта фамилия и сегодня живет на Камчатке.

Двое из Портнягиных, традиционно проживавших в Нижнекамчатске, были участниками народного ополчения по обороне Камчатки в период Русско-японской войны 1904-1905 гг. – Иннокентий Петрович и Константин Епифанович Портнягины.

Не вернулись с Западного фронта в период Великой Отечественной войны братья Анисифор (1924) и Герман (1919) Константиновичи Порнягины. Григорий Платонович Портягин 3 мая 1945 года был награжден орденом Красной Звезды. Его брат Егор погиб в январе 1942 года.

А в Якутии одним из самых известных Портнягиных является Почётный гражданин Усть-Алданского улуса Республики Саха (Якутия), доктор педагогических наук, профессор, член-корреспондент Международной педагогической академии, Заслуженный учитель школ Якутской АССР, Отличник народного образования РСФСР, Почётный работник высшего профессионального образования РФ, внесший большой вклад в развитие этнопедагогики, как основы духовно-нравственного воспитания личности подрастающего поколения, Иосиф Семенович Портнягин.