Тайны якутских фамилий. «Б» (Бер-Бур)

1,3K

Источник: камчадалы.ru

Тайны якутский фамилий

Бердаковы
Бердниковы (Берденниковы)
Бердоносовы
Березкины (Берескины)
Березовские
Блешковы
Блохины
Бобошины
Бобровские
Босиковы
Бронники
Брусенины (Брусенкины)
Бурнашевы

Бердаковы

Пока отыскали только два упоминания:

«Вторко Бердоков. Пахоты его осьмина ржи, четь с полуосьминою ячменя, осьмина овса. И к той его пахоте додать ему 4 чети ржи, 3 чети с осьминою овса» [1636–1637 гг. — Писцовые книги Енисейского острога, составленные томским сыном боярским П. Сабанским]. 

г. Якутск, 1748 г. определен в казачью службу: Игнатей Бердаков

Бердниковы (Берденниковы)

Бердник – слово не совсем обычное для нашего слуха — войсковой начальник у татар, а также мастер по изготовлению бедер – деталей ткацкого станка. С последним значением, вероятно, это слово и пришло с Руси в Сибирь, в Тобольск, а оттуда – в Иркутск.

Первым из иркутских  Бердниковых был «Бердников Емельян (Емелька) Савин — рядовой казак, отправленный из Иркутска на Селенгу в Ильинскую слободу к полковнику Ф.И. Скрипицыну, 1688 г.; иркутский рядовой конный казак с окладом 7 руб., 7 четей с осьминою ржи, 4 пуда овса, 2 пуда соли в год, 1699-1700 гг.; иркутский рядовой конный казак с денежным окладом 7 руб. в год, 1704 г.» [С.А. Гурулев, Первые иркутяне]

А путь Бердниковых из Иркутска в Якутию был как прямой:

по данным за 1722 год из Иркутска были направлены в Якутск на казачью службу:

Бердников Осип [Иркутск в 17 в., Переписная книга выбывших после первой (1722 г.) ревизии]

…так и извилистый.

Последний начинался, вероятно из Тобольска, где в конце XVII века в деревне Смолина при речке Тоболе служил» часовенный дъячек Яков Федотов сын Бердников 57 лет» [Переписная книга дворов Тобольского уезда. РГАДА. ф.214. опись 1. часть 8. дело 6894. л. 1191 об.].

А этот путь уже поближе: «Матрена [Алексеевна Тараканова] … в следующем году после ревизии (в 1796) вышла замуж за дьячка Чечуйской Воскресенской церкви Алексея Васильева Берденикова» [К своим истокам, Иркутск, 2009, с.65].

А далее историю своей семьи нам расскажет Валентин Григорьевич БЕРДНИКОВ, инженер-электрик, сейчас пенсионер, вице-предводитель Латвийского Дворянского Собрания, г. Рига.

«Начну, пожалуй, со своего деда, Павла Иннокентьевича Бердникова (Берденикова). До сих пор не знаю, почему он изменил фамилию, могу только предположить: чтобы не провоцировать новую богоборческую власть на решительные действия. Дед до конца жизни оставался глубоко верующим человеком, возможно, потому, что был сыном, внуком и правнуком священников.

Павел Бердеников родился в 1877 году в г. Якутске, а его отец, Иннокентий Петрович, – в 1848-м на Аляске в г. Ситка (Новоархангельск). Отец Иннокентия Берденикова тоже служил в священническом сане, а мать, Евгения Христофоровна Бенземан, была дочерью Христофора Мартыновича Бенземана – морехода и судостроителя, который свыше 20 лет командовал судами Российско-Американской Компании (РАК). Думаю, все знают рок-оперу «Юнона и Авось» композитора Рыбникова в постановке Марка Захарова. Так вот, Христофор Бенземан был командиром «Юноны» (не во время вояжа графа Н.П. Резанова).

Прадед И.П. Бердеников обучался в Ситкинской семинарии. После пожара в 1858 года её перевели вместе с учениками в Якутск. По окончании семинарии его направили священником в г. Вилюйск, где в то время отбывал ссылку Н.Г. Чернышевский (как его характеризовали в советское время – великий революционный демократ). С ним у отца Иннокентия сложились дружеские отношения.

Протоиерей Иннокентий Бердеников был председателем Якутской духовной консистории, служил в Свято-Троицком кафедральном соборе, был награждён орденами, в том числе орденом св. Владимира IV степени, что давало право на потомственное дворянство (благодаря чему я стал членом Российского Дворянского Собрания, восстановленного в 1991-м).

Отец прадеда Пётр Михайлович Бердеников был священником в Борогонцах (Томторе), где они с Е.Х. Бенземан и похоронены. Я пытался найти их могилы, увы… Как-то летом в 90-х годах по дороге в Борогонцы остановился в Томторе у развалин деревянной церкви. Картина была удручающая – одно время в храме устроили склад коровьих шкур. Где бы могли находиться могилы, трудно предположить.

Прадед умер в 1925-м, порезавшись оконным стеклом, от заражения крови. Похоронен на территории Свято-Троицкого собора, но, опять-таки, следов могилы не найти. Его брат, Александр Бердеников, тоже был священником, как и брат его супруги Ольги Александровны Неверовой, Иван. Священниками были также его двоюродный брат, Николай Константинович Бердеников, и сыновья, Алексей и Георгий.

Большую часть этих сведений записал мой дед, Царство ему Небесное. Более интеллигентного человека я в своей жизни не встречал, он чем-то был похож на Виталия Вульфа. Павел Иннокентьевич работал главным кассиром Госбанка ЯАССР. Перед войной переехал к сыну в Ленинград. Дед ослеп в 1950 году (сказалась эвакуация через Ладожское озеро из блокадного города). И вот с этого времени до кончины в 1961-м перед каждым церковным праздником он тихонечко подзывал меня так, чтобы не услышала моя мама (она до сих пор член КПСС), просил зажечь лампадку под маленькой закопчённой иконкой, доставал молитвенник красного цвета и говорил: «Открой на такой-то странице и начни». Я произносил три-четыре первых слова, дед говорил «Спасибо» и продолжал молиться, бормоча себе под нос. До сих пор восхищаюсь его памятью: страниц в молитвослове не меньше двухсот. 

То, что в роду у нас были священники, я знал с малых лет. Дед этого не скрывал, так же, как неприязни к советской власти. Все архивы он держал в коробке рядом со своими похоронными вещами. Мне документы передал отец незадолго до своей кончины в 1989 году. Когда я ознакомился с ними, появился интерес к своей родословной.

Историей рода начал заниматься, можно сказать, профессионально. Пользовался командировками, чтобы что-то узнать в архивах. Например, в Перми в Государственном областном архиве находится переписка Христофора Бенземана, деда моего прадеда, часть писем на английском. Оказавшись в этом городе, я с интересом её читал… Использую также компьютерную программу Ages Family Tree. Подключил к поискам родственников.

Наше древо на данный момент насчитывает 863 персоны. Роясь в архивах и читая «Иркутские епархиальные ведомости» последней четверти XIX века, где сплошь и рядом встречались пономари, дьячки и прочие церковные служители с фамилией Бердеников, я понял, что, видимо, это было потомственное призвание – служить Богу.

Но сейчас у нас только один человек связан с Церковью. Троюродная сестра, которая живёт в Тюмени, ушла в монастырь».

Не могу удержаться, чтобы не рассказать еще об одной истории, связывающей священнослужителей той далекой уже для нас эпохи, которая была до Великой Октябрьской революции и гражданской войны.

Начнем с гражданской войны – в 1921 году в Николаевске-на-Амуре случилась трагедия – «протоиерей Серапион Черных во время освящения вербы под Вербное воскресенье 1921 г. в Николаевске-на-Амуре в облачении брошен в бухту». По другой версии – «был арестован и казнен безбожниками 17 февраля/1 марта 1920 г., в понедельник Второй седмицы Великого Поста».

Канонизирован на Архиерейском Соборе Русской Православной Церкви За рубежом в 1981 г. под именем Святого Серапиона Амурского.

Но речь сейчас пойдет о его брате.

«О Серафиме Леонтьевиче Черных известно немногое. Он родился в селении Тауйск в 1874 г., окончил Якутскую духовную семинарию. В 1899 г. посвящен в сан диакона, затем – священника. С июня 1900 г. и до 1918 г. его имя – в метрических книгах Тауйской, Ольской церквей.

С июня 1918 г. и до 1922 г. жил на Оле. Жену отца Серафима звали Анна Николаевна, у них родилось четыре дочери. Как и положено приходскому священнику, о. Серафим крестил, венчал, отпевал прихожан. Ему довелось крестить и отпевать своего ребенка, исповедовать и хоронить родную сестру Ефимию, умершую в возрасте 22 лет от простуды.

В 1905 г. он стал крестным для своей племянницы Натальи Исаевны Черных. Сохранились две книги, подаренные ей отцом Серафимом. Это Собрание Акафистов на церковнославянском языке, Новый Завет и Псалтырь. Первая дарственная запись в Собрании Акафистов: «Отцу кафедральному протоирею Иннокентию Петровичу Берденикову на молитвенную память от Епископа Макария. 19 мая 1909 г.».

А вторая дарственная надпись гласит: «На молитвенную память уважаемому священнику Серафиму Леонтьевичу Черных. Протоирей И. Бердеников. 14 марта 1918 г.». Новый Завет ценен тем, что подписан рукой Серафима Леонтьевича: «В день ангела дорогой племяннице Наталье Ис. Черных. Дорогая Наташа, занимайся почаще чтением сей священной книги, 1918, 26 августа. Серафим Черных, священник» (26 августа по старому стилю – Натальин день).

Известно, что семья отца Серафима оставалась в Якутске. В это время надеяться на приезд новых священников не приходилось. Отец Серафим продолжал исполнять свой долг. В октябре 1922 г. на Оле появился отряд есаула Бочкарева, который пробыл в селе до конца ноября.

К сожалению, неизвестно, как и когда погиб отец Серафим. Предположительно, что именно в этот период. Не думаю, что бочкаревцы имели что-то против служителей церкви и, в частности, против отца Серафима. Из семейного рассказа о тех событиях я знаю, что, якобы, отец Серафим заступился за свою паству, когда бочкаревцы грабили население. Кто-то из бандитов выстрелил и ранил его в ногу. Медицинских работников в поселке не было, лечить некому. Началась гангрена…» [Аруева Н.А., Люди и судьбы (страницы истории рода Черных), сб-к Магаданский краевед, вып. 1, 2015].

Бердоносовы

Здесь пока мы имеем минимум информации. Но корни ведут в Енисейск:

1669 г.

Служивый Савка Федоров Бердоносов [Переписная книга служилых людей Енисейского уезда 1669 (177) г. РГАДА ф. 214. оп. 1. д. 527]

1706 г.

Бердоносов Леонтий Ларионов — казак, пятнадцатая пятидесятня Якутского казачьего полка

1748 г.

Определен в казачью службу по г. Якутску: Петр Бердоносов

Березкины (Берескины)

В городе Березове в 1623 году служил казак Береза [РГАДА. ф. 214. Сибирский приказ. оп. 5. кн. 6. 1623–1625 гг., Книги именные Березова города служилым людем и ружникам, и оброчникам, что им даны Государя царя и Великого князя Михаила Федоровича Всеа Русии денежного жалованья по окладу на нынешний 1623 г.].

А его дети были уже Березовыми либо Березкиными (которых часто записывали как Берескиных), либо Березиными.

И это можно наблюдать в Томске, куда были направлены, в том числе, и березовские казаки для строительства города-крепости.

Вот первый пример: «Тимошка Артемьев сын Березин, отец родом волуйченин, был в станице и прислан с Москвы в Томск по государевой грамоте, а в Томске отец его служил конную службу, а он, Тимошка, верстан вместо отца своего. Оклад 7 рублев с четью, 6 четей с осьминою ржи, 4 чети овса, 2 пуда соли».

Второй пример: «Гришка Артемьев сын Берескин, отец родом с Волуйки, по грамоте г-ря прислан в Томск в конную службу. Оклад ему учинен и с придачею за мунгальские службы, денег 9 рублев 25 алтын, хлеба 9 четей ржи, 6 четей овса, 2 пуда соли».

Гришка и Тимошка, как мы понимаем, родные братья – но один Березин, а другой Берескин.

Был еще и третий их брат, о существовании которого мы узнаем из этого документа – на этот раз уже Березкин:

 «1681 г. не ранее ноября 8 — Челобитная казака об обиде.

Государю, царю и великому князю Феодору Алексеевичу всея великия, и малыя, и белыя России самодержцу бьет челом сирота твой, томский казачий сынишка Ивашка Артемьев сын Березкин, — жалоба, государь, мне на томскаго пешаго казака, на Степана Симонова. В нынешнем, государь, в 190-м году ноября в 8 день пришел он. Степан, ко мне, сироте к твоему, под окошко к моему дворенку, и учал он, Степан, женишку мою бранить и безчестить великою неподобною бранью, а неведомо за что; и в то-ж время вышел я, сирота твой, на улицу из своего дворенка, и учал он, Степан, меня, сироту твоего, бити, и увечити, и великою неподобною бранью бранить, и бороду выдрал, а неведомо за что. Милосердый государь, царь и великий князь Феодор Алексеевич всея великия, и малыя, и белыя России самодержец, пожалуй меня, сироту своего, вели, государь, на него, Степана, в том его бою и в моем увечье и в безчестии и женишки моей, дать свой царский суд и управу. Царь, государь, смилуйся!» [Исторические акты XVII столетия (1630–1699). Материалы для Истории Сибири. Вып. 2 собрал и издал Инн. Кузнецов. — Томск, Типо-Литография Михайлова и Макушина, 1890, № 31, С. 63.]

В 1703 году в Томске служит Берескин Иван Тимофеев сын.

В 1707 — Василий Григорьев сын Берескин, Петр Иванов сын Берескин и Иван Петров сын Берескин.

Все, как видим, из одной семьи из одной семьи.

Вполне возможно, что будущая якутская ветвь казаков Березкиных сформировалась на основе томской фамилии, но уже на Камчатке. В 1731 году казак Андрей Березкин, являясь членом экспедиционной команды Афанасия Шестакова, участвовал в подавлении Харчинского бунта камчадалов, о чем сообщал его командир – солдат Александр Змиев в марте 1732 года [Колониальная политика царизма на Камчатке и Чукотке].

Как далее разворачивалась история этой фамилии, нам пока неизвестно, но в 1812 году на Камчатке отмечены:

Берескин Афанасий Яковлевич, штата правьянского (вероятно, провиантского – С.В.) вахтер, 28 лет.

Берескин Федор Афанасьевич, воспитанник отделения императорского военно-сиротского дома Камчатского гарнизонного батальона, 12 лет.

Берескин Григорий Афанасьевич, воспитанник отделения императорского военно-сиротского дома Камчатского гарнизонного батальона, 9 лет [Камчатские росписи 1812 года Успенской и Николаевской церквей города Нижнекамчатска, РГИА ДВ, ф. 1009, оп.2, д. 4].

Конечно, можно предположить, что после расформирования Камчатского гарнизонного батальона, в составе которого был штат провиантской службы (в котором, кстати, был одно время сын боярский Семен Никитич Атласов, потомок Владимира Владимировича, что подчеркивает возможность того, что и Афанасий Яковлевич Берескин мог быть из Якутска) он мог в Якутск и вернуться.

Но меня несколько смущает информация, датированная тоже 1812 годом и связанная с событиями на европейском театре военных действий, а именно в Бородинском сражении: «Рядовые Н. Слепцов, В. Кривошапкин, И. Сивцев, В. Березкин, С. Разниченко, Н. Курочкин, П. Бабкин, П. Вензель, И. Врока – сии воины отменно храбры были и долг свой исполняли отменным усердием. Добровольно вызывались охотниками в стрелки и много неприятельских солдат картечным огнем поразили, подавали достойный пример своим товарищам, всегда устремлялись вперед на неприятеля. Представить всех к высочайшему благоволению…».

Есть и подробности: «К личной благодарности царя Александра 1, которая объявляется рядовым перед строем, были представлены: рядовые Николай Слепцов, Влас Кривошапкин, Иван Сивцев, Василий Березкин, Семён Резниченко, Николай Курочкин, Петр Бабкин, Петр Вензель, Иван Врока».

Речь идет об Якутском пехотном полке, который принимал участие в Бородинском сражении. Сформирован он был в 1806 году, свое название получил в 1811 году и входил в состав 2-й Западной армии князя П.И. Багратиона. Его армейский номер был 42.

Таких полков с региональными названиями было в русской армии несколько, в том числе Камчатский (44-й), Охотский (43-й), Селенгинский (41-й), которые также участвовали в Отечественной войне 1812 года и Крамской войне 1853–1856 гг, но о фактах пребывания в этих полках представителей регионов мне до сих пор было неизвестно. Но, судя по приведенным фамилиям героев, это, действительно, были представители Якутии – Слепцов, Кривошапкин, Сивцев и БЕРЕЗКИН.

А исходя из того, что в 1830 году в составе Якутского казачьего полка было уже семь казаков (из них три урядника) Березкиных, тот этот факт говорит о том, что якутская семья Березкиных не только к этому времени оформилась, но и ее патриарх появился в Якутии в высоком казачьем чине, что отразилось и в последующих поколениях, в том числе и на Камчатке, где чин вахтера был тоже равен унтер-офицерскому (сыну боярскому, пятидесятнику, уряднику):

Березкин Алексей – урядник сверх комплекта, пятая сотня (Верхоленские)

Березкин Василий – урядник сверх комплекта, пятая сотня (Колымские)

Березкин Егор – казак, пятая сотня (Верхоленские)

Березкин Осип – казак, пятая сотня (Верхоленские)

Березкин Петр – урядник сверх комплекта, пятая сотня (Колымские)

Березкин Тимофей – урядник сверх комплекта, пятая сотня (Колымские)

Березкин Федор– казак, пятая сотня (Колымские).

И мы снова возвращаемся в Томск, где Петр Иванович Берескин в 1705 году служит в чине сотника (то есть обер-офицера) [1705 г., сентября 16–22, — 1706 г., апреля 23. — Материалы дела Томской приказной избы об отказе Томских жителей подчиняться указу царя Петра Алексеевича о бритье бород и ношении иноземного платья. РГАДА. Ф. 214. Оп. 1. Кн. 1597. Л. 318 — 329 об. ].

А вот как развивалась история далее, согласно сообщениям П.П. Явловского в «Летописи Якутска»:

1901 г.

«В январе по распоряжению губернатора выехал в Охотск, Олу и Зеемчан [Сеймчан — ред.] казачий сотник Н[иколай].М[ихайлович]. Березкин. Цель командировки его — ознакомление со способом заключения контрактов с инородцами по доставке товаров Ольско-Колымским путем. Ознакомившись с этим, экскурсант пришел к тому заключению, что фактически доставщиками являются инородцы Оймякон-Борогонского улуса, эксплуатируемые русским подрядчиком, заключающим контракты с казною. Возвратился Березкин с Оймякона, сделавши на оленях и собаках свыше 5000 верст»

1907

12 ноября выехал в Колымск командированный туда губернатором чиновник Н. Березкин. Цель командировки — помощь голодающим инородцам Колымского округа. Березкин снабжен экстраординарными полномочиями распоряжаться всеми имеющимися в Колымском и Верхоянском округax продовольственными запасами.

Березкин Н. — высокопоставленный чиновник Якутского областного управления. Занимался вопросами доставки грузов в Колымский край.

1911

В первой половине декабря возвратился из Колымско-Гижигинской экспедиции советник Областного правления Н.М. Березкин. Выехав из Якутска, экспедиция в составе Н.М. Березкина, техника Христ. Цируля, казаков С[емена]. Березкина и Н[иколай]. Котельникова и инородцев М[ихаила]. и Г[аврила]. Слепцовых прибыла в Средне-Колымск и отсюда 14 июня на 16 лошадях в сопровождении 3 рабочих направилась в сторону Гижиги, достигла ее после множества неудобств, лишений и опасностей. 9 октября отсюда через Охотск [возвратилась] в Якутск.

По сообщению А.А. Павлова: «Коллежский асессор Березкин Николай Михайлович родился 5 сентября 1875 года в семье потомственного казака. [ НА РС(Я).Ф.12и. оп.11.Д.35. С.1]. По некоторым данным его родители были коренными колымчанами. В Якутске он окончил реальное училище, затем был принят в Иркутске юнкерское училище и по окончании выпущен урядником. По прибытии на родину, в 1895г. назначается бухгалтером Якутского уездного казначейства. Так началась его служебная карьера, продолжавшаяся 22 года. Его отличала исполнительность, добросовестность, умение работать с людьми».

Вот его послужной список:

• В службу вступил в Якутский казачий полк казаком.
• Окончил полный курс Якутского реального училища [в] 1891 г. 28 октября.
• Командирован в Иркутское юнкерское училище для прохождения курса наук.
• Прибыл и зачислен в училище юнкером.
• Произведен в войсковые урядники [в] 1893 г. 31 августа.
• Произведен в первый разряд по поведению [в] 1894 г. 14 октября.
• Произведен в фельдфебеля сотни юнкеров [в] 1894 г. 30 декабря.
• Окончил курс училища по 1-му разряду.
• Приказом начальника штаба Иркутского военного округа за № 6 переименован в подхорунжие [в] 1895 г. 2 августа.
• Откомандирован от училища к штатному месту служения [в] 1895 г. 29 августа.
• Прибыл в Якутский казачий полк [в] 1895 г. 29 августа.
• Приказом Якутского губернатора от 30 сентября 1895 г. за № 92 командирован к временному исполнению обязанностей помощника бухгалтера Якутского уездного казначейства [в] 1895 г. 30 сентября.
• Приказом губернатора от 1 февраля 1897 г. за № 10 командирован к исправлению должности полицейского надзирателя, г. Якутск, 1897 г. 1 февр.
• Высочайшим приказом по гражданскому ведомству от 8 марта 1897 г. за № 20 произведен на вакансию в чин хорунжего. 1897 г. 8 марта.
• Протоколом областного попечительства Якутского детского приюта ведомства учр. императрицы Марии от 26 ноября 1897 г. за № 32 допущен к исполнению делопроизводителя попечительства. 1897 г. 26 ноября.
• Главноуправляющим собственной Его Императорского Величества канцелярией по учреждениям императрицы Марии утвержден в этой должности с 1899 г. 13 марта.
• Всемилостивейше награжден в 1-й день января 1900 г. орденом Св. Станислава 3-й ст.
• Приказом и.д. якутского губернатора от 4 февраля 1900 г. за № 15 назначен и.о. земского заседателя 4-го уч. Якутского округа.
• Приказом якутского губернатора от 20 июля 1900 г. за № 54 временно командирован к и.д. помощника якутского окружного исправника.
• Приказом якутского губернатора от 29 июля 1901 г. за № 37 объявлена благодарность за отличное исполнение возложенного на него поручения по организации доставки грузов из м. Оло до г. Среднеколымска.
• Приказом его же от 11 сентября 1901 г. за № 41 временно командирован к и.д. олекминского окружного исправника.
• Высочайшим приказом по гражданскому ведомству от 24 ноября 1903 г. за № 86 произведен на вакансию в чин сотника.
• Приказом якутского губернатора от 1 мая 1903 г. за № 14 с согласия иркутского генерал-губернатора назначен и.д. якутского полицмейтера, приказом якутского губернатора от 1 июля 1903 г. за № 41 на основании высочайше утвержденных 27 января 1903 г. штатов полицейского управления Якутской области назначен и.д. якутского полицмейстера впредь до утверждения иркутским военным генерал-губернатором.
• Приказом иркутского военного генерал-губернатора от 17 марта 1904 г. за № 23 объявлена благодарность за полезную деятельность по должности олекминского окружного исправника в деле постройки нового здания Олекминского приходского училища и в сборе на этот предмет пожертвований, давших возможность довести означенную постройку до конца.
• Всемилостивейше пожалован орден Св Анны 3-й ст. 1904 г. 25 декабря.
• По всеподданнейшему докладу товарища министра внутренних дел 27 сентября 1906 г. всемилостивейше уволен из казачьего сословия с предоставлением права перейти на службу по гражданскому ведомству.
• Приказом якутского губернатора от 21 августа 1907 г. за № 153 перемещен и.д. вилюйского окружного исправника.
• Общим собранием Якутского благотворительного общества 4 ноября 1907 г. избран в знак признательности за продолжительную и плодотворную деятельность на пользу общества в должностях казначея и секретаря комитета общества почетным членом Якутского благотворительного общества 1907 г. 4 ноября.
• Высочайшим приказом по гражданскому ведомству от 11 февраля 1908 г. за № 10 назначен и.д. советника Якутского областного управления, с переименованием в губернские секретари со старшинством с 1903 г. 24 ноября.
• Приказом губернатора от 8 мая 1908 г. за № 113 предложено вступить в управление III отделением областного управления.
• Приказом его же от 24 мая 1908 г. за № 133 командирован к управлению Колымским округом.
• Приказом его же от 21 августа 1908 г. за № 207 предложено вступить в отправление прямых своих обязанностей, приняв во временное заведывание III отделение Якутского областного управления.
• Приказом его же от 11 сентября 1908 г. за № 227 предложено вступить в управление первым отделением областного управления.
• Приказом его же от 25 августа 1908 г. за № 210 назначен членом комиссии, образованной по распоряжению иркутского генерал-губернатора для обсуждения вопросов о преобразовании Якутского городового казачьего полка и об устройстве опорных и продовольственных пунктов по побережью Ледовитого океана.
• Приказом его же от 19 сентября 1908 г. за № 226 выражена глубокая благодарность за труд вышеозначенной комиссии.
• Приказом его же от 25 сентября 1908 г. за № 231 возложено заведывание III отделением областного управления.
• Приказом и.д. губернатора от 10 января 1909 г. за № 3 командирован в Олекминский округ для выполнения особо возложенного на него поручения.
• Приказом его же от 16 февраля 1909 г. за № 17 предложено вступить по возвращении из командировки в отправление своих обязанностей с заведыванием I и III отделением областного управления.
• Приказом его же от 27 июня 1909 г. за № 98 возложено исполнение обязанностей секретаря Якутского тюремного комитета.
• Приказом его же от 2 июля 1909 г. за № 107 командирован в Борогонский, Дюпсинский и Баягантайский улусы Якутского округа для обследования в продовольственном отношении.
• Приказом его же от 31 июля 1909 г. за № 132 предложено вступить в отправление своих обязанностей.
• Приказом его же от 28 августа 1909 г. за № 172 командирован для обследования пострадавших от неурожая хлеба и трав Борогонского, Дюпсинского и Баягантайского улусов.
• Приказом его же от 11 сентября 1909 г. за № 188 предложено вступить в отправление своих обязанностей.
• Приказом его же от 25 февраля 1910 г. за № 51 командирован для заведывания путевой канцелярией его превосходительства при поездке по делам службы в Вилюйский округ.
• Приказом его же от 14 марта 1910 г. за № 59 предложено вступить в отправление своих прямых обязанностей.
• Приказом его же от 14 июня 1910 г. за № 148 командирован для заведывания путевой канцелярией его превосходительства во время обозрения приленской части Якутского и Олекминского округов.
• Приказом и.д. якутского губернатора от 29 июня 1910 г. за № 162 предложено вступить в отправление своих прямых обязанностей.
• Приказом его же от 27 июля 1910 г. за № 190 командирован в улусы Якутского округа для обследования состояния их в продовольственном отношении и выяснения размеров помощи населению в случае неурожая хлебов и трав.
• Приказом его же от 21 августа 1910 г. по возвращении из командировки предложено вступить в исполнение своих обязанностей.
• Приказом его же от 26 февраля 1911 г. за № 38 командирован для производства рекогносцировочных изысканий пути Колымск – Гижига и производства попутно ревизии Верхоянского и Колымского окружных полицейских управлений и Верхоянской, Эльгетской и Колымской инородных управ.
• Приказом якутского губернатора от 28 февраля № 52 освобожден от и.д. секретаря Якутского попечительного о тюрьмах комитета.
• Приказом якутского губернатора от 1 января 1912 г. за № 2 по возвращении из командировки предложено вступить в исполнение своих служебных обязанностей.
• Общим собранием членов Якутского областного статистического комитета от 19 декабря 1911 г. избран почетным членом названного комитета.
• Высочайшим приказом по гражданскому ведомству от 19 декабря 1911 г. за № 91 назначен почетным мировым судьей округа Якутского окружного суда на текущее трехлетие с 1 июля 1909 г.
• Приказом якутского губернатора 2 февраля 1912 г. за № 24 назначен в состав комиссии для обсуждения вопросов, связанных с реставрацией большой башни Якутского острога.
• Командирован для ревизии делопроизводства Амгинских сельского управления и инородной управы 28 февраля 1912 г.
• Возвратился из командировки и вступил в исполнение своих служебных обязанностей 5 марта 1912 г.
• Высочайшим приказом по гражданскому ведомству от 30 января 1912 г. за № 6 произведен за выслугу лет в коллежские секретари со старшинством с 24 ноября 1906 г.
• Командирован для заведывания путевой канцелярией губернатора по его поездке в Якутский и Олекминский округа в 1912 г. 21 мая.
• Возвратился из командировки и вступил в исполнение своих служебных обязанностей в 1912 г. 11 июня.
• Возложено заведывание делопроизводством областного по городским делам присутствия в 1912 г. 18 июня.
• Командирован для заведывания путевой канцелярией его превосходительства во время поездки в Якутский и Олекминский округа в 1912 г. 1 сентября.
• Возвратился из командировки и вступил в отправление прямых своих обязанностей в 1912 г. 21 сентября.
• Высочайшим приказом по гражданскому ведомству от 11 августа 1912 г. за № 54 утвержден в занимаемой должности. 1912 г. 11 августа.
• Высочайшим приказом по гражданскому ведомству от 13 октября 1912 г. за № 67 произведен за выслугу лет в титулярные советники со старшинством с 1909 г. 24 ноября.
• Назначен членом областного по воинской повинности присутствия в 1912 г. 1 декабря.
• В воздаяние отличий, оказанных по 1 п. 394 ст. Учр. орд. и согласно удостоянию кавалерской думы ордена Св. Владимира, всемилостивейше награжден орденом Св. Владимира 4-й ст. 1912 г. 22 сентября.
• Высочайшим приказом по гражданскому ведомству от 20 ноября 1912 г. за № 76 назначен почетным мировым судьей округа Якутского окружного суда на текущее трехлетие с 1912 г. 1 июля.
• Пожалована светло-бронзовая медаль в память столетия Отечественной войны 1812 г. для ношения на груди на Владимирской ленте. 1912 г. 26 августа.
• Высочайшим приказом по гражданскому ведомству от 18 февраля 1913 г. за № 10 произведен за выслугу лет в коллежские асессоры со старшинством с 1912 г. 24 ноября.
• Предоставлено право ношения высочайше утвержденной 21 февраля 1913 г. светло-бронзовой медали в память 300-летия царствования дома Романовых.
• Командирован по делам службы к южной границе области, вверх по р. Лене.
• Возвратился из командировки 26 октября 1913 г.
• Командирован по делам службы в Вилюйский округ. 12 ноября 1913 г.
• Возвратился из командировки.
• Высочайшим приказом по гражданскому ведомству от 6 декабря 1913 г. за № 80 награжден орденом Св. Станислава 2-й ст.

А вот и результат его деятельности: «Коллежский асессор Николай Михайлович Березкин, советник Якутского управления, почетный мировой судья округа Якутского окружного суда, почетный член Якутского благотворительного общества и Якутского областного статистического комитета. Родился 5 сентября 1875 г. Православный. Имеет ордена: Св. Станислава 2-й и 3-й степени, Св. Анны 3-й степени и Св. Владимира 4-й степени, светло-бронзовые медали «В память 100-летия Отечественной войны 1812 года на Владимирской ленте» и «В память 300-летия царствования Дома Романовых».

«Женат на дочери протоиерея Марии Иннокентьевне Бердениковой. Имеет детей: Владимира, род. 3 июля 1898 г., и Пантелеймона, род. 19 июля 1903 г. Жена и дети вероисповедания православного и находятся при нем».

Дальнейшая—послереволюционная — судьба его неизвестна…

Березовские

Историю этой фамилии лучше всех раскрывают в 1680 году томские казаки, чьи отцы и деды были посланы из города Березова ставить город-крепость Томск, а потом и служить в его гарнизоне в составе пеших или конных казаков.

Начнем с братьев Фильки и Сенки Ильиных детей:

«Филька Ильин сын Березовский. Откуда отец не помнит, переведен в Томск с Березова, а он Филька, верстан в отцово место в Томске. Оклад 4 рубли с четью, 1 1\2 пуда соли. Служит с пашни».

Сенка Ильин сын Березовской. Отец березовец, по указу государя прислан в Томск для городового поставленья, а отец его и он, Сенка, в давних годах служили в пешей службе, а за мунгальскую службу поверстан он, Сенка, из пеших казаков в конные при воеводе Иване Бутурлине. Оклад 9 рублев с четью, 2 пуда соли. Пашня».

Вполне возможно, что и третий их тоже брат, хотя его информация об отце в корне отличается от показаний Фильки и Сеньки:

«Тишко Ильин сын Березовский. Отец из Польши выехал к Москве на государево имя, послан был в Березов, а оттуда переведен в Томск в пешую службу, а он, Тишка, верстан после отца в его место. Оклад 4 рубли с четью, 1 1\2 пуда соли. Служит с пашни».

К показаниям Тишко присоединяется Евдокимко:

«Евдокимко Березовский. Отец – поляк, служил в Березове и был переведен в Томск. Сам он родился в Томске. 2 п. соли. Пашня».

Но это еще не все. Вот какие сведения оставило о себе еще двое томских Березовских:

«Петрушка Иванов сын Березовской, дед по указу государя прислан в Томск город ставить и служил конную службу и был убит; после деда был поверстан его отец и умер, а в его место верстан он, Петрушка, при воеводе Петре Львове. Оклад 7 рублев с четью, 2 пуда соли. Пашня».

«Ивашко Евтифьев сын Березовского, отец родом с Березова, по указу государя переведен в Томск, а он, Ивашка, верстан в Томске в конную службу при воеводе князе Иване Ростовском в выбылое место Василья Гладкова. Оклад учинен 7 рублев с четью, хлеба 6 четей с осьминою ржи, 4 чети овса, 2 пуда соли».

В Якутске мы впервые отмечаем эту казачью фамилию в 1692 году при весьма трагических обстоятельствах:

«Ивашко Иванов Березовских в прошлом во 199 м [1691] году за Носом на Анандыре реке от иноземцов убит [Выписка из окладной книги служилым г.Якутска 1692 года (РГАДА.Ф.214.Оп.5.Д.330. Л.50об.)].

Вполне вероятно, что это был томский казак на якутской службе.

Отметился в истории Якутии и торговый человек Березовский: «Книга сбора десятой пошлины (соболиная) с промышленной мягкой рухляди торговых и промышленных людей таможенного и заставного головы Первого Усачева и таможенных целовальников Михаила Березовского, Василия Устюгова, Елизара Толстоухова и Григория Ожегова, 22 октября 1646 г. — 28 августа 1647 (155) г. [РГАДА, Справочник, т. 3]

Блешковы

О родовой истории этой фамилии мы ничего пока не знаем, ктоме одного фавкта – в 1748 году на казачью службу по г. Якутску определен Василей Федоров сын Блешков.

Но у нас есть информация о возможном происхождении этой фамилии, связанной с конкретной географической точко – деревней Блешково Верхнее, которая входит в настоящее время в муниципальное образование Черевковское, Красноборского района Архангельской области.

А прежде деревня Верхнее Блешково входила в Черевковскую волость Сольвычегодского уезда

Кандидат филологических наук Э.Н. Осипова в книге «История черевковской волости» В.А. Пономарева предоставила свою версию образования имени деревни:

«Как все топонимы, оно возникло исторически и связано с корнем бъл-, белбьл-: при освоении земли так могло быть отмечено белое, чистое, пустое от леса, кустарника место. Первоначально оно звучало как Бьлыпкино: в начальном слоге редуцированный «Ь» звучал слабо, к концу XIII века звук в слабой позиции выпал, а в ударном слоге стал звучать как гласный полного образования «Е». В XIII-XIV веках в русском языке действовал другой фонетический закон: ударное «Е» переходило в «О» (сестра-сестёр, берёза и т.п.), в итоге стало звучать Блёш-кино. Итак: Бьльшкино-Блешкино-Блёшкино (Блешково), т.е. Блешкино то же Белешкино. Блешкино белеет, Маниха манит, влечет, Ериха, Ерйлово ярые, Катище, Неводнйца тоже понятны русскому человеку, отражают его картину мира».

Вполне вероятно, что патриарх рода Блешковых был уроженцем этих же мест.

Блохины

Казалось бы, в случае с Блохиными у нас получается стройная родословная линия:  Блохин Тимошка Павлов сын – Иван Тимофеев сын Блохин – Григорей Иванов сын Блохин

Увы…

Березовский казак «Тимошка Павлов сын Блохин в прошлом во 150м [1642] году убит и того ж 150го [1642] году в его место Данилко Михаилов … [Л. 91]

Ондрюшка Микифоров сын Лопухин в прошлом во 150м [1642] году убит и в прошлом во 154м [1646] году на смотре у розбору воеводы Василей Пушкин с товарыщи велели быть в его Ондрюшкино место енисейскому казаку Данилку Михаилову которой взят в прошлом во 150м [1642] году в Тимошкино место Блохина и в том же во 154м [1646] году отпущен з государевою с соболиною казною к Москве в провожатых» [РГАДА.Ф.214.Оп.4.Д.206.Л.73об.]

А «служивой Иван Тимофеев сын Блохин сказал пятидесяти лет». Пятьдесят лет ему было в 1720 году, следовательно, родился он в 1670 году, через сорок лет после гибели Тимофея Павловича [РГАДА.Ф.214.Оп.5.Д.2361.Л. 87]. В 1706 году он числится в 4-ой пятидесятне Якутского казачьего полка.

Вот только последние образуют родовую пару – Иван Тимофеев сын и Григорей Иванов сын, который в 1748году определен в казачью службу по городу Якутску.

Но рано погибший Тимофей Блохин, по мнению историка Ф.Г. Сафронова [статья «Основание города Якутска»] был одним из первых жителей города Якутска: «Острог рос быстро. Появились новые казенные постройки внутри него. За крепостными стенами вырос целый поселок. Уже в 1641 г. там было 24 избы и 46 юрт якутского типа. Из них служилым людям принадлежало 12 изб и 21 юрта, торговым людям — 1 изба, промышленникам — 11 изб и 3 юрты, якутам — 22 юрты. В них проживало 280 чел., в том числе служилых — 68, торговых людей — 3, промышленников — 86 и якутов — 123. В каждом доме проживало по нескольку человек — хозяин и его квартиранты. Например, в избе торгового человека Семена Павлова Стрекаловского вместе с ним жили торговый человек Василий Антонов Вологжанин, промышленники Мотора Афанасьев, Фома Семенов, казак Тимофей Павлов Блохин, пущенные в дом на разных условиях, «да у них повар Карпунка Семенов», в избе промышленника Козьмы Никитина вместе с хозяином жили 6 промышленников и две «женки — ясырки». Все русские жители — мужчины. Интересно заметить, что большинство русских быстро оценило условия местного края и построило юрты якутского типа».

В материалах за 1661 год мы находим и искомое звено из родословия Блохиных:

1661/62 (170) г. — Из книги приходной судов и судовых припасов 170 г. — о недосланном коче десятником казачьим Иваном Рубцом.

|л. 80| … А по справке с судовым отпуском прошлого 169-го году:

Не дослал он, Ивашко Рубец, коча мерою 8 сажен, 45 сажен судовых снастей, шеймы 13 сажен, якоря весом полутретьих пуд, лотки шестерика, дву сверл, теслы, дву напарей, долота, пешни, 16-ти гвоздей четвертных, 600 скоб судовых.

И в нынешнем во 170-м году писал в Якутцкой острог к стольнику и воеводе к-Ывану Федоровичю Большему Голенищеву-Кутузову он, Ивашко, а в отписке ево написано, что де в прошлом во 169-м году отпущен он, Ивашко, из Якутцкого острогу великого государя на службу за Нос на коче с служилыми людьми, и божиим судом плоучи вниз по Лене реке повыше Нижнего столба в лайдах коч великого государя с казною погодою розбило августа в 4 день на отстое, а отстоятца не могли, с якорей збило. И он, Ивашко, не хотя великого государя службы поставить, пошел великого государя на службу на коче с-Ываном Хвостовым. А с собою он, Ивашко, взял напарью да долото, а якорь де весом полтретья пуда, шеймы 13 сажен, 45 сажен судовых снастей отдал он, Ивашко, на коч служилому человеку Гарасимку Цыпандину, а 2 де сверла и тесла, и напарья, и пешня, и 16 гвоздей, и 600 скоб судовых, как де у него, Ивашка, розбило коч, в те поры все утонуло в воду.

А про лотку Матюшка Блохин сказал: как де он, Матюшка, побежал из Жиган в Якутцкой острог парусом, и на парусном де побеге коч зарыскал к берегу и о яр ту лотку изломало, а уберетчи было тое лотки никоимы мерами не мочно…

ф. Якутская приказная изба, кн. № 271, лл. 80-80 об.

А Матюшка – это и Матвей, но это и Тимофей…

Что же касается Ивана Тимофеевича Блохина, то он оставил для нас свидетельства своего участия в чукотских событиях начала 18-го столетия:

«Распросные речи» сына боярского Игнатьева и казака Ильиных с «товарыщи» от 14 марта 1710 г.

1710 году, марта в 14 день, в Якуцком в приказной полате перед стольником и воеводою Дорофеем Афонасьевичем Траурнихтом да перед подьячим с приписью Иваном Татариновым, якуцкие сын боярской Василей Игнатьев, казаки Степан Ильиных с товарищи, по допросу про Анандырских чюхоч сказали.

Сын боярской Василей Игнатьев, казаки Степан да Максим Ильиных, Матвей Скребыкин, Иван Блохин, Алексей Поротой сказали: в прошлых де разных годех, посыланы они были Василей с товарыши в Анандырской острог для ясачного сбору; и из того де Анандырского острогу служилые люди и ясачные юкагири плавают по Анадырю вниз для промыслу оленей; и тех де служилых людей и ясачных юкагирей немирные чюкчи побивают и жен и детей берут в полон. И ныне де у тех чюхоч в полону казачьи дети есть, в разные годы те чюкчи под Анандырской острог подходили во многолюдстве, Анандырской острог хотели взять и служилых людей побить, а по вся годы острог разорить хвалятца и от тех де чухоч Анандырским служилым людем и ясачным юкагирям жить вельми опасно. А сказывают им, служилым людем, Анандырские жители, которые в походех на тех чюхоч бывали, что их, чюхоч, в Анандырском Носу многолюдство великое, а бой де у них лучной, питаютца оленные оленьми, а пешие морскими китами и моржами и рыбою; а в промыслу де у них бывают лисицы красные и кость рыбья, а соболя нет. К сему допросу вместо сына боярского Василья Игнатьева, по его велению, Иван Стыжнов руку приложил. Вместо Стефана и Максима и иных и за себя Иван Блохин руку приложил [Памятники сибирск. истории XVIII в., кн. II, стр. 523].

Бобошины

И здесь мы тоже, как и в ярде других случаев, можем связать фамилию с конкретной географической точкой — селение Бобошино в бывшем Переяславском
уезде, откуда мог быть родом первый носитель этой фамилии из рода Бобошиных.

В 1639 году в составе отряда первого якутского воеводы Петра Петровича Головина прибыли и тобольские казаки станицы Клима Бобошина — патриарха рода сибирских Бобошиных.

В то время за особые сибирские заслуги «Москва повышала в чинах и жаловании «новых» казаков, находившихся и проявивших себя на государевой службе в составе правительственных войск. Так, тобольский атаман пеших казаков Клим Бобошин (Бабашин, Байбашин), будучи в Москве в конце 1648 г., подал челобитную с просьбой за свои заслуги перевести его в сыны боярские. Он сообщил, что служил в Сибири с 1591 г., «брал» Аблейгарима, Кучума и много раз был ранен. Привлечение других источников позволяет дополнить его военную биографию. В 1619 г. он упоминается как конный казак, отвозивший в Москву воеводскую отписку; проживал на дворе у «литвина» С. Черкашина за острогом «у калмыцкого двора». В 1638 г. значился уже атаманом пеших казаков; в качестве пристава сопровождал известного администратора-авантюриста П. Хмелевского в ссылку в Томск. Просьба о его повышении была удовлетворена, в 1652 г. он упоминается в искомом чине с окладом 12 руб. [И.П. Каменецкий Атаманы Сибири в XVII в. (к социальному портрету сибирских военачальников). Электронный научный журнал (Online). ISSN 2303-9922. http://www.vestospu.ru «Вестник Оренбургского государственного педагогического университета].

«До нас дошли свидетельства и некоторых непосредственных участников второго Сибирского «взятья», тоже, впрочем, не всегда свободные от мелких фактических ошибок, но верные в своей основе и весьма красноречивые в оценках свершенного вместе с соратниками Ермака. В конце 1648-начале 1649 г., находясь по служебным делам в Москве, подал «великому государю» челобитную «Тобольского города атаман казачий» Клим Бабашин. Он тоже, безусловно, принадлежал к старожилам сибирской столицы. Первая тобольская дозорная книга (1624 г.) отметила его двор «за острогом», за речкой Курдюмкой; в первых сохранившихся именных книгах Тобольска Клим Данилов сын Бабашин (Бобашин, Бобошин) записан как конный казак, и лишь с 1637/ 38 г. — как атаман одной из «новых» станиц пеших казаков [Никитин Н.И., Соратники Ермака после «Сибирского взятья»].

Эта информация для нас очень важна — она очень показательна в том отношении, как трудно было — даже ветеранам взятия Сибири — подниматься по ступеням казачьей иерархии и как крепко впоследствии прирастали эти чины к родовому древу, передаваясь по наследству.

В 1627 году годовой оклад конного казака Клима Бобошина составлял 7 рублей с четью, 6-ть четей с осминою ржи и по 4 чети овса [РГАДА. Ф. 214. Оп. 1. Д. 14. Л. 108–152.]. 

Его прямой потомок — тобольский сын боярский Калина Иванов сын Бобошин — имел годовой оклад 7 рублей и в 1693 году «послан на службу в Якуцкой». А брат Клима — конный казак Федор Иванов Бобошин в 1705 году по царскому набору был забрит в солдаты [РГАДА. Ф. 214. Оп. 1. Д. 1434. Л. 202об.]. Впрочем, может быть, и не братья – в 1693 году отмечено два Ивана Бобошиных, отчество одного из них — Григорьевич.

В 1661 году в списке казаков трое Бобошиных — Клим (сын боярский), Гришка (конный казак станицы атамана Гаврилы Грозина) и Мишка (пеший казак сотни атамана Андрея Булдакова). Вероятнее всего, судя по ступенькам казачьей службы, Гришка и Мишка — дети Клима Бобошина [РГАДА, Ф. 214, Оп. 1, Д. 409]. А также, вероятно, Иван, отец Калины.

В 1689 году в этих казачьих списках появляется имя Калины Иванова сына Бобошина (в чине сына боярского), Ивашки Бобошина (в казаках привилегированного «Литовского списка») и Ивана Григорьева сына (конного казака).

У Калины был сын Василий, имя которого мы обнаруживаем в архивных материалах Тобольска за 1704 год [РГАДА, Ф. 214, Оп.1, Д. 1376. Л. 201], сыном которого, возможно, и был тот самый Степан Бобошин, который в 1748 году был определен на казачью службу в городе Якутске.

Бобровские

Это тобольская служилая фамилия. В 1659 году мы находим первое имя в казачьих списках:

«В прошлом же во 167-м году декабря в 24 де по государеве цареве и великого князя Алексея Михаиловича, всеа в. и м. и б. Р. с., грамоте присланы с Москвы в Тоболеск ссылные иноземьцы новокрещены, которые взяты на боях в языцех, с тоболским сыном боярским з Давыдом Бурцовым: прапорщик Михайло Клосинов, Костянтин Ляпинской, Микита Бобровъского з женою Варварою, и жена [59] ево в Тоболеск не привезена, а по скаске Тоболского сына боярского Дывыда Бурцова, что та жена ево на Москве збежала безвестно; и ис тех ссылных людей 2 человека Костянтин Ляпинской да Микита Бобровъского в Тоболску женились на руских казачьих дочерях. А по государеве грамоте велено им служить в Тоболску государеву службу в литовском списке [1661г. — О пленных, сосланных в Тобольск с 162 по 170-й г. (Отписка Тобольских воевод 1661 г., получена в Москве 15 января 1662 г.)].

Данные за 1661 год;

Служилые люди. Литва и литовского списку казаки

Микита Бобровской

 [РГАДА, Ф. 214, Оп. 1, Д. 409, Л. Л. 133. Книги имянные тоболским ржуником и детем боярским и съезжей избы подьячим и служилым всяких чинов людем и оброчником и юртовским служилым татаром что кому оклад великих государей хлебного жалованья и соли ко 169 году]

 В 1689 году это имя уже в другом списке:

Дети боярские

Микита Ефремов сын Бобровской

[Смотренная книга тобольских служилых людей. 1689 (7197) г..РГАДА, Ф. 214, Оп. 1, Д. 948. Л. 17 об.]

Позже в чине детей боярских в Тобольске мы видим Ивана и Степана Никитовичей Бобровских.

Но параллельно служилой линии казаков и детей боярских Бобровских в Якутии существовала и линия торговых людей, о которой мы узнаем их «челобитной колымского торгового человека Н.Д.Бобровского о взыскании десятинного сбора за него с его «товарищей» в Колымском зимовье, колымского промышленного человека М.С. Шарабары о разрешении ему вернуться с Колымы в Якутск, колымских торговых и промышленных людей об отсрочке им выбора окладчиков до весны текущего 7178 года». 7178 год от Сотворения Мира (точнее, МIРА – некоего очень древнего общественного или межгосударственного договора) – это минус 5508 лет, что равняется 1660 году.

Из другой челобитной за 1670 год мы узнаем имя этого торгового человека: «Дело по челобитной торговых людей Никифора Бобровского и Богдана Семенова о взыскании денег с торговых и промышленных людей Лаврентия Кузьмина Шепоткина (приказчика гостя Остафия Филатьева), Петра Погуткина с товарищами за проезд на коче, принадлежащей истицам, от р. Индигирки до Якутска».

То есть торговый человек Никифор Бобровский входит в числе знаменитых полярных мореходов, владея собственным кочем.

По документам за 1675 год выясняется, что этот торговый человек находится на официальной государевой должности: «Наказные памяти якутских воевод Як. Петр. Волконского в Олекминский острожек и Андрея Афанас. Барнешлева таможенному целовальнику Колымского зимовья Никифору Бобровскому о порядке ведения записей в таможенных книгах и взыскании таможенных пошлин, приводе в Якутск ясачных людей для уплаты ясака».

В 1682 году Бобровский продолжал служить на Колыме: «Отписка колымского таможенного цело- вальника Никифора Бобровского о приеме таможенных дел у прежнего таможенного целовальника Осипа Федорова, об отсыл- ке в Якутский острог десятинной казны и книг» [[РГАДА, Справочник, т. 2]

Из иска за 1677 год мы узнаем полное имя якутского торгового человека Бобровского: «иск торгового человека Никифора Дорофеева с Бобровского к промышленному человеку Макс. Вас. Черешному в соболях по данной кабале). [РГАДА, Справочник, т.1]

Первая запись о якутских казаках Бобровских относится к 1692 году:

«Ортюшка Рязанов в прошлом во 198 м [1690] году в верху на заимках умер

И в нынешнем в 200 м [1692] году июля в 8 день приверстан в ево Ортюшкино место казачей брат Ондрюшка Бобровской в холостой оклад [1692 —Выписка из окладной книги служилым г.Якутска 1692 года. РГАДА.Ф.214.Оп.5.Д.330. Л.33об.]

В 1693 отправлен служить в Якутский острог сын боярский Степан Никитин Бобровский.

1699 год; «Степан Микитин с.Бобровский; оклад ему ден.8руб. 1/6 алт. 4 ден, хлеба 4 чити с ½ осм и пол-полу чет-ка и малой чет-к ржи, он по выбору в Чаринское и Патомское зимовьё для сбору вел. Госуд. Ясачные казны, а с полковую службу его в воинские походы будет».

В 1712 году перед новым якутским воеводой предстали самые важные персоны Якутского воеводства:

«Въ Якуцкомъ въ приказной полатѣ передъ полковникомъ и воеводою Яковомъ Агѣевичемъ Елчинынъ да передъ дьакомъ Иваномъ Татариновымъ дворяне: Григорей Бондаковъ, Аѳанасей Шестаковъ, Алексѣй Ушницкой; дѣти боярскіе: Степанъ Бобровской, Василей Качановъ, Иванъ Катасоновъ, Василей Сытинъ, Иванъ Софронеевъ, Степанъ Егупьевъ, Данило Засухинъ, Назаръ Колесовъ; сотники: Гаврило Верхотуръ, Иванъ Уваровской, Василей Монастыревъ; пятидесятники: Алексѣй Пшенниковъ, Еврило Свѣшниковъ, Иванъ Амосовъ; рядовые казаки: Иванъ Ляминъ, Михаиле Котковской, Степанъ Потаповъ; да пріѣзжіе торговые люди, москвитинъ Павелъ Сорокинъ; устюжана: Сергѣй Шаламовъ, Дмитрей Звягинъ; тоболянинъ Яковь Шараповъ…» [Памятники сибирской истории XVIII века, том 2, стр.73].

1720 год, Якутск:

(Л.4) Дети боярские. …Во дворе сын боярской Стефан Никитин сын Бобровской … у нево живет на подворье служивой Яков Иванов сын Мазаровской(.)]

(Л.11) «Во дворе сына боярского Стефана Бобровского живет сотник Иван Федоров сын Уваровской и он послан на Камчатку в 718 м году … в том же доме живет сын боярской Иван Васильев сын Поротов и он Иван в прошлом 718 м году послан на службу на Камчатку РГАДА.Ф.214.Оп.5.Д.330

(Л.30) «В дворе фескал Василей Иванов сын Бобровской … сын ево служивой Семен девятнацати лет, и он послан Великого государя на службу Верховилюйское зимовье в 719 году».

А далее мы коснемся тех эпизодов якутской истории, которые отразил Прокопий Прокопьевич Явловский в «Летописи Якутска»:

1720 год

По вскрытии Лены, в июне месяце, прибыл со званием воеводы лейб-гвардии капитан-поручик Михаил Измайлов. Между прочим, ему поручено было произвести здесь самое строгое следствие по злоупотреблениям бывшего Сибирского губернатора, князя М.П. Гагарина и отношениям к этим злоупотреблениям бывших якутских правителей и др. должностных лиц. Но о результатах этого расследования ничего неизвестно. Измайлов пробыл в Якутске до 24 августа 1724 г.: отсюда переведен в Иркутск провинциальным воеводою. О нем «Иркутская летопись» говорит, что «он был малограмотный и к должности нерачительный начальник». В бытность его дьяком состоял некто Яков Чернцов.

В июне воеводою Измайловым дана вновь назначенному в Камчатские Верхний и Большерецкий остроги приказчиком на место убитого Харитонова боярскому сыну Степану Бобровскому подробная инструкция. Подобных инструкций до этого времени не было даваемо ни одному приказчику или комиссару.

1723 год

В конце августа привезена из Камчатки ясачная казна, собранная приказчиками Н.Лосевым и С.Бобровским. Сопровождал ее особый отряд казаков под начальством подьячего Афанасия Лузина. В отряде этом возвратились из Камчатки 34 казака и 16 колодников русских и привезены 3 камчадала, убившие миссионера архимандрита Мартиниана, — всего было 70 подвод. Казну от Охотска везли на лошадях до р.Юдомы, оттуда на плотах, из коих один с отписками, опрокинулся и, таким образом, уничтожил все донесения Лосева.

«1720–1721 годы. Дети боярские Алексей Шестаков и Степан Бобровский. Оба назначены в 1720 г.: первый — в Нижнекамчатск, второй — в Верхнекамчатск и Большерецк. В помощь Бобровскому придали сына боярского Михаила Петрова. В августе 1720 г. они прибыли к месту назначения. В конце 1720 или начале 1721 г. Шестаков был отстранен от власти прибывшим на Камчатку геодезистом И. М. Евреиновым, и в 1721 г. выехал в Якутск. Бобровский выехал с Камчатки в июле 1723 г., умер по дороге в Якутске на р. Урак в 1723 г.».

В документах, датированных примерно теми же годами, но связанными с Тобольском мы находим: ««Во дворе казачей сын Никифор Бобровских сказал от роду осмидесяти лет а болши у него в доме мужеска полу родственников и подданных людей никово нет» [Переписная книга г. Тобольска и Тобольского уезда. 1720 г. РГАДА, Ф. 214, Оп. 1, Д. 1617]

Что бы это могло значить?

Возможно, фискал (то есть сыщик) Василий Иванов сын Бобровский – это сын Ивана Никитича Бобровского, также, как и дядя, направленный в Якутск. А его сын казак Семен Васильевич Бобровский в 1748 году определен в казачью службу по городу Якутску.

Это, конечно, пока рабочая версия. Но она вполне реалистична.

Босиковы

 Фамилия, скорее всего, содержит информацию о том, откуда прибывали в Якутию Босиковы: это Костромская губерния, Солигаличский уезд, Нольско-Березовская волость, деревня Босиково на реке Ноля. 

 Первым в истории Якутии отметился торговый человек Петрушка Кондратьев Босиков – приказчик гостя (купца из Московской Гостинной сотни) Кирилла Босова.

 Как сообщают С.В. Бахрушин и С.А. Токарев в сборнике «Якутия в XVIIвеке», он стал одним из участников заговора против воеводы Дмитрия Андреевича Францбекова

 «Предприимчивый и жадный до наживы, русский немец Францбеков сразу восстановил всех торговых и промышленных людей, съехавшихся в Якутск на промыслы, против себя своими поборами и вымогательством. В расчетах на взятки он задерживал отпуск промышленных ватаг на промыслы и «от отпусков с торговых и промышленных людей посулы и поминки имал большие».

По большому счету, ничего нового – так действовали все воеводские команды (за исключением, может быть, одного Петра Головина) по всей Сибири, вымогая деньги из торговых, промышленных и служивых людей.

Но Францбеков посягнул на святое – на чужую собственность, реквизировав хлеб у торговых людей, который приносил баснословные барыши, якобы для нужд экспедиции Хабарова – на самом деле перепродав его членам этой экспедиции по цене, о какой в якутских землях и не слыхивали, а также переведя его в пиво и брагу.

«В этой среде и возникла в 1650 г. мысль об интриге, посредством которой хотели устранить неугодного воеводу. В таможне Никита Агапитов (ярославский торговый человек – С.В.) совещался с таможенным головою Вас. Ростовщиковым, с Петрушкой Босиковым и Афан. Аврамовым (приказчик дьяка Михайлова – С.В.); они же ходили вместе с таможенным подъячим Григ. Зверевым к Стеншину (который был дьяком при прежнем воеводе Пушкине – С.В.) и «советовали меж собою», «что было им… Воеводу Дм. Андр. Францбекова убить и животы его пограбить и по себе разделить». Они действовали, «стакався заодно с прочими торговыми людьми». В числе последних будет и выходец из крестьянской семьи с Выми, имевшей в Сибири широкое представительство, Иван Осколков».

 Из заговора ничего не вышло, но имя в истории сохранилось.

 Следующим в истории воеводства отметился промышленный человек Терентий Босиков. Это было в 1650-х годах. И, по всей видимости, он достаточно крепко осел на этой земле – в 1657 году было возбуждено дело «о взыскании долгов по кабалам: промышленным человеком Терентием Босиковым с пушкаря Ивана Арбутова», то есть со служивого человека. А в 1658 году – «о потраве сена якутами у промышленного человека Терентия Босикова». Следовательно, он владел уже земельным наделом.

 Вполне вероятно, что связь между торговым человеком и промышленным человеком с одинаковой фамилией могла быть не случайной – в истории Якутии того времени мы часто наблюдаем, когда представители одной и той же фамилии занимают одну из трех важнейших ниш в пушном бизнесе: один пушнину промышляет – промышленный человек, другой ею торгует – торговый человек, а третий отыскивает новые перспективные промысловые районы и несет там службу – служивый человек.

 И, действительно (правда, гораздо позже), в документах за 1685 год мы обнаруживаемимя казака – служивого человека – Ивана Босикова в деле «о взыскании убытков … казаком Иваном Босиковым с новокрещена Михаила Бакорсу, взявшего плату за строительный лес и не давшего бревен» [РГАДА, Справочник, т. 2].

 Но дальнейшую якутская фамильную историю создавали уже не они – а братья Иван и Дмитрий Семеновича Босиковы – подъячие Якутской приказной избы. Возможно, всех их связывали какие-то родственные отношения, но доказательств этому мы не нашли.

 У Дмитрия Семеновича в 1689 году родился сын Мишка, а в 1692 – Ивашко.

 У Ивана Семеновича – тоже был сын, 1693 года рождения, но имя его нам пока неизвестно. Возможно, это был тот самый Е. Босиков, имя которого связано с экспедиционной командой Афанасия Шестакова, которая после гибели якутского казачьего головы продолжили поиски Большой Земли – Аляски и отыскали ее 21 августа 1732 года. Босиков, правда, не участвовал в этом плавании, но его имя сохранилось в связи именно с ботом «Святой Гавриил»:

 1733 год. ««После осмотра в тот же день в «указное 60-е число» в команду Гвоздева – Спешнева для распределения по острогам поступило 49 человек. По требованию геодезиста были оставлены на Камчатке «для толмачества иноземческих допросов» Ефим Пермяков и Алексей Поливанов. В течение августа произошли некоторые замены. Так, вместо Л. Полякова, просившего оставить его в остроге, на бот «Св. Гавриил» отправился Е. Босиков…».

В 1706 году Иван и Дмитрий Семеновичи продолжают служить в должности подъячих Якутской приказной избы, а Михаил Дмитриев сын – казак первой пятидесятни Якутского казачьего полка.

В 1720 году мы уже не встречаем упоминания об Иване Семеновиче:

«Во дворе подьячей Дмитрей Семенов сын Босиков … сын ево Михайло тритцати дву лет в службе» [РГАДА.Ф.214.Оп.5.Д.330. Л.44]

 В 1748 году в казачью службу по городу Якутску определен Алексей Иванов сын Босиков. Вероятно, это сын Ивана Дмитриевича Босиков (1692 г.р.).

 Минуло не одно десятилетие. И в статье доктора географических наук В.В. Куницкого «Слово о моем учителе» мы наталкиваемся на знакомое имя:

«Так устроена наша жизнь, что хорошие слова о знакомом человеке или близком друге мы, чаще всего, высказываем слишком поздно. И только с годами начинаем понимать, насколько важно, чтобы слова благодарности были произнесены вовремя. Хочу выразить свою признательность и уважение моему учителю и другу, сыгравшему большую роль в моей жизни.

На работу в Институт мерзлотоведения СО РАН я приступил в сентябре 1975 г., после демобилизации из рядов Советской Армии.

…В тот год, в связи со строительством Байкало-Амурской магистрали (БАМ), Институт мерзлотоведения получил заказ на изучение инженерно-геокриологических условий территории прохождения трассы. Все работы курировала лаборатория общего мерзлотоведения, которую тогда возглавлял Игорь Александрович Некрасов. Была организована большая экспедиция во главе с Людмилой Николаевной Соловьёвой. Экспедиция состояла из нескольких отрядов, изучавших в течение пяти лет разные участки трассы по всей её длине — от Северобайкальска до Зеи.

В связи с организацией экспедиции численность сотрудников лаборатории резко увеличилась и составляла 25 — 26 человек. … В одном кабинете со мной работали И. В. Климовский, П. П. Гордеев, Н. П. Босиков…».

Речь шла о Николае Петровиче Босикове, уроженце Усть-Алданского улуса, кандидате географических наук, мерзловеде, который (цитирую) «широко известен своими научными трудами, посвященными динамике и эволюции термокарстовых геосистем Центральной Якутии».

Но это еще не все – Николай Петрович еще и спортсмен: «Являясь мастером спорта СССР, дважды становился призером города Якутска и республики по вольной борьбе и двухкратным чемпионом республики по классической борьбе, дважды призером первенства мира среди ветеранов. Был талантливым тренером-общественником. Из его секции вышли такие прославленные борцы, как Владимир Андросов — чемпион СССР среди сельских спортсменов, Иван Охлопков — 4-е место на первенстве СССР, Семен Алексеев — чемпион ЯАССР».

Еще более известен в Якутии Босиков Василий Афанасьевич — (05.12.1927 г.-14.04.2011 г.) — Заслуженный работник культуры РСФСР, ЯАССР, отличник профессионального образования РС(Я), лауреат Государственной премии им.П.А. Ойунского, Почетный гражданин Республики Саха (Якутия), Усть — Алданского района, Дюпсинского наслега, Почетный ветеран РС(Я).

В 1993 году Василий Афанасьевич Босиков стал первым ректором Высшей школы музыки, которая сегодня носит его имя. В 2019 году возле административного здания ВМШ был открыт памятник Василию Афанасьевичу Босикову.

Бронники

Самый знаменитый из них в Якутии, наверное, — Бронник Василий Данилович, который был участником похода Владимира Владимировича Атласова (по одним данным — умер после возвращения с Камчатки, по другим – отправлен на Камчатку в отряде Т. Кобелева)

Мы видим его имя в списке казаков за 1692 год.

В 1706 году в восьмой пятидесятне Якутского казачьего полка служил Федор Васильевич Бронников, вероятно, сын Василия Даниловича. В 1711 году он находился на Камчатке и примкнул к казачьему бунта «воровского» атамана Данилы Яковлева Анциферова Томского. По этой причине, вероятно, он и остался на Камчатке и здесь в 1748 году отмечены его дети – Гаврила и Семен Федоровичи Бронники.

В 1720 году в Якутске в переписи отмечен «служивой Павел Югов … да брат ево Симон Петров сын Броников двацати лет в службе» [Л.27].

Сибирские Бронники (Бронниковы), скорее всего, вышли из Тобольска: уже в 1623 году они имели свои земельные наделы:

«В деревне Ефтезерской. Во дворе посацкой человек Андрюшко Бронников пашни паханые луговые середние земли 4 чети в поле, а в дву потому ж. Да пашенова лесу дубровы пять десятин. Луговые земли низкова места 10 десятин. Сенных покосов на Ефтезерском острову 200 копен»; «Деревня на Иртыше. Во дворе пашенный крестьянин Онтонко Бронников с братью с Якушкою да с Титком. Пашни у них паханные середние земли 24 чети бес пол пол пол третника да перелогу 15 четей с осминою и с четвериком в поле а в дву потому ж. Сена косит 400 копен. Живущим выть бес получети и пол пол трети выти да впусте пол выти с получетью».

Поэтому не удивительно, что казаки с такой фамилией являются старожилами Енисейска, Якутска, Нерчинска, Иркутска.

В 1651 году казак Якунька Бронник служил в Жиганах. Он оказался из ссыльных людей:

«Да в нынешнем во 158-м [1650] году апреля в 4 день по выписке и по приговору воеводы Дмитрея Андреевича Францбекова да диака Осипа Степанова приверстаны в государеву службу ссыльные люди которым по государевым царевым и Великого князя Алексея Михаиловича всеа Русии грамотам велено быть в государеве службе на выбылые места а иным в пашне и в Якутцком остроге пашенных мест и служилых.

 … Якунька Бронник [РГАДА. Ф. 214. Оп. 4. Д. 206. Л. 110].

В материалах Якутской приказной избы за 1663–1665 гг. находятся: «Дело о походе Василия Бронника со служилыми людьми «охочими служилыми людьми» (полуказаками) и ясачными князцами и лучшими улусными людьми Средне и Нижне-Колымских зимовий на неясачных чукчей и о поимке ими в аманаты ходынских неясачных одулов (юкагиров) Тали Чичигина и Егилды», а также

«Память служилого человека Ивана Михайлова Хворого охочим служилым людям Тарасу Анциферову с товарищами, посланным в догонку за служилыми людьми Василием Бронником с товарищами для предотвращения разгрома юрт «родников» аманатов, сидящих в Атюйском зимовье» [РГАДА, Справочник, т. 2]

О его отчестве мы узнали из этого документа: «1661 (169) г. не ранее января 28 — не позднее августа 31. — Отписка сына боярского Второго Катаева в Якутскую приказную избу о приеме зимовий на р. Колыме от сына боярского Ивана Ерастова и роспись соболиной казне, имущества и служилых людей, в числе служилых людей упоминается Семен Дежнев.

Роспись служилым людем, каторые посланы в Якутцкой острог за государевою соболиною казною с сыном боярским с-Ываном Ерастовым: Андрюшка Федоров Пан, Васька Варфоломиев Бронник, Потапко Данилов, Гришка Черной, Никифорко Мощильцов, Софонко Симанов, Ивашко Белокопыт, Мишка Коновал.

А вот разбор его дела:

1666 г. января 10. — Память якутского воеводы Ивана Большого Голенищева-Кутузова на реку Колыму приказному Семену Аврамову о рассмотрении жалобы «Анюйского хребта ясачных иноземцов» на служилого человека Василия Бронника и колымских якутов, ограбивших их и увезших их аманатов из нового ясачного зимовья на реке Анюе в старое зимовье на реку Колыму.

Лета 7174-го года генваря в 10 день по указу великого государя царя и великого князя Алексея Михайловича [т.] и государя благоверного царевича и великого князя Алексея Алексеевича [т.] и государя благоверного царевича и великого князя Федора Алексеевича [т.] память на Ковыму реку приказному Семену Аврамову. В нынешнем во 174-м году ноября в 5 день писал в Якутцкой острог к стольнику и воеводе к Ывану Федоровичю Большому Голенищеву-Кутузову с Анюя реки служилой человек Ивашко Хворой и прислал челобитную за знамены Анюйсково хребта ясачных иноземцом князца Таблейка да Ниникейка на служилого человека на Ваську Бронника да на промышленого человека на Фильку Рыбника. А в челобитной их написано: в прошлом де во 172-м году поимал их вверху Анюя реки на Анюйском хребте служилой человек Ивашко Хворой и вывез на Ковыму реку и хотел он Ивашко итти с ними по Омолону реке; и они де били челом (великим государем, чтоб их великие государи пожаловали, не велели по Омолону реке возить для того, что та река от них удалела, а поставить бы зимовье на каменю по Анюю реке; и он Ивашко по их челобитью зимовье поставил на каменю, где бы им приходить великих государей с ясаком; а ясаку принесли они 16 соболей да напольники, а в них 10 пластин; и как учали родники их приезжать к ясачному зимовью великих государей с ясаком, и они били челом великим государем, чтоб их из оманатов переменить, а в их места посадить в аманаты детей и племянников их; и он де Таблейко посадил в свое место жену свою, а он Ниникейко племянника своего; а они де учнут родников своих призывать; и отпустя их тот Ивашко Хворой давал им великих государей подарки, котлы и топоры и пальмы и олово и полицы куяшные; и как учали родники их к ним копица, братья и племянники и зятья, и зять ево Локта послал великих государей ясаку в ясачное зимовье приказному Ивашку Хворому 2 соболя, да с родного ево брата сын Шабла послал соболя, а з достальным ясаком, собрався с родниками своими, хотели они быть к ясачному зимовью; // и в прошлом де во 173-м году пришли с Ковымы реки они Васька Бронник и Филька Рыбник, с иноземцами с ковымскими мужиками и их разорили до основанья, и что им великих государей жалованья подарков дал Ивашко Хворой, котлы и топоры и пальмы и полицы куяшные, и те подарки у них они Васька и Филька отняли; а что им давал тот Ивашко, взяв великих государей ясак, отписи и те отписи они Васька и Филька у них взяли и тем отписям не поверили и родников их розвезли на Ковыму реку; и чтоб великие государи пожаловали их Таблейка и Ниникейка, велели родников их, которые седят на Ковыме реке в аманатех, поставить с ними с очей на очи и велеть на Ковыме реке на Нижной ярмонке тебе Семену роспросить, что те аманаты родники их подлинно, и великих государей ясак платить хотят с ними на Анюйском хрепте: а Ковыма река от них удалела и ходить великих государей [113] с ясаком не вмочь; а в разоренье Васьки Бронника и Фильки Рыбника, что великие государи укажут. И как к тебе ся память придет, и тебе б Ваське Броннику дать тем аманатом с родниками очная ставка. И будет подлинно родники их, и хотят ясак платить на каменю на Анюе в зимовье с ними, и тебе б тех аманатов с Ковымского зимовья отдать служилому человеку пятидесятнику казачью Ваське Бурлаку и в том с ним росписатца. А будет те аманаты не родники их, и им великих государей ясак платить на Ковыме реке. А против их Таблейкова и Ниникейкова челобитья сыскать ясачными иноземцами по их вере по шерти, как их Васька Бронник с товарыщи грабили: хто что в сыску скажут, и велеть те их речи написать на роспись и к той росписи велеть им знамени свои приложить и дать им Таблейку и Ниникейку с Филькою Рыбником очная ставка. И тот сыск прислать в Якуцкой острог с кем пригоже и велел тот сыск подать в сьезжей избе стольнику и воеводе Ивану Федоровичю Большому Голенищеву-Кутузову. [Колониальная политика Московского государства в Якутии XVII в. Сборник архивных док-в. Л. Изд-во ин-та народов Севера, 1936]. 

Есть и третья история, рассказанная Г. Леонтьевой в книге «Служилые люди Восточной Сибири»: «Но названными людьми число лиц, связанных с металлообработкой в Нерчинске в XVII в., не ограничивалось. В одном из документов упоминается, что «делал замки к воеводским хоромам из своего железа» казак И. Салдатов. Неоднократно использовались на казенных работах и нерчинские кузнецы казаки Данила и Иван Бронниковы.

Однако, среди постоянных жителей Иркутска не хватало знатоков оружейного дела, и даже в начале 90-х гг. иркутские власти постоянно ратовали о присылке в Иркутск оружейника. В 1694 г., вняв, наконец, этим просьбам, Сибирский приказ распорядился послать в Иркутск оружейника из Енисейска посадского человека Андрея Иванова Бронникова. Вместе с ним «без отпуска» прибыл его родной брат Григорий, а немногим позже – брат Михаил. В 1696 г. из Енисейска «по выбору» на смену А. Бронникову был послан кузнец П. Леонтьев. Но, несмотря на замену, Бронников так и не вернулся в Енисейск. Весьма вероятно, что улучшение оружейного дела в Иркутске было обязано именно Андрею Бронникову, а перечисленные в «росписном списке» 1701 г. «среди прочего иркутского наряда 2 пушечки медные маленькие иркутского литья и 65 мушкетов и санапалов в старых и новых ложах с замки иркутского литья» 35 являлись результатом работы братьев Андрея, Григория и Михаила Бронниковы.

В 1698 г. по ходатайству иркутских казаков оружейный мастер Андрей Бронников был поверстан в конную казачью службу. Несмотря на это, енисейская администрация вплоть до 1700 г. числила А. Бронникова в посадском тягле, потребовав от него в 1701 г. уплаты накопившегося за 6 лет оброка в размере 6 рублей. Однако, это требование было отклонено Сибирским приказом, который, учтя заслугу Бронникова, «перечинившего в Иркутске все старое оружие», оставил его служить «в казаках и бронных мастерах по-прежнему». В 1702 г. Андрей Бронников, ссылаясь на то, что в Иркутске «иных бронных мастеров, кроме него нет», предложил организовать силами енисейских и иркутских кузнецов добычу железной руды и изготовление оружия. В числе иркутских кузнецов он называл своего брата Григория Бронникова, поверстанного в 1699 г. в казачью службу по иркутскому гарнизону. Фактически Андрей Бронников предлагал создать кооперацию по добыче железной руды, ее обработке и изготовлению из местного сырья оружия, что предполагало один из моментов разделения труда в металлургии и привлечения дополнительной наемной силы».

Возможна тут связь? Судите сами: в 1761 году в Якутске, в «кузнешной работе» казак Фома Бронников.

Брусенины (Брусенкины)

Вполне возможно, что Брусенины – выходцы из Брусенской волости Устюжского уезда. Вспомним, что и у Ерофея Хабарова фамилия была Святитский по родной деревне, а его шурин Петриловский был Кривошапкиным по той же причине…

Афанасий Иванович Брусенин (или Брусенкин), енисейский стрелец, по всей видимости был направлен на службу в Енисейск из тобольских стрельцов – эта фамилия среди стрельцов Тобольска прослеживается на протяжении всего 17-го столетия.

Впервые упоминается в материалах за 1629 год: «В 1629/1630 гг. участвовал в походе И. Галкина на князя Соту, по возвращении стал одним из авторов челобитной о походе. В 1632 и 1637/38 имел оклад 5 руб, 5 четей с осьминой ржи, 4 чети овса» [Служилые люди Сибири. Биобиблиографический словарь, М-СПб, 2020].

Помимо Офонки Иванова в словаре указывается еще на двух енисейских стрельцов Брусенкиных:

Майко Иванов – стрелец с хлебным окладом 5 четей ржи, 4 чети овса (1637).

Лотко Иванов – служилый «тобольской присылки» с денежным окладом 5 руб. (1637).

По материалам Якутской приказной избы (РГАДА, Справочник, т. 1-3) мы можем проследить якутскую историю Афанасия Ивановича Брусенина, который с первых же дней своего пребывания на реке Лене занял очень выгодную административную позицию – вступив в должность целовальника по распределению хлебного и соляного довольствия, а также судовых припасов.

Он оброс крепким хозяйством, о котором нам становится известным из дела за 1642 год «о краже якутами скота у енисейских служилых людей Афанасия Брусенкина и других».

Затем среди приказного люда Якутского воеводства появляется новая фигура – казак, а затем десятник Сергей Брусенин.

В 1677 году он скрепляет за сотника Третьяка Васильева Смирнягина, приказчика Вилюйского Верхнего зимовья книгу сбора ясака, а в следующем году является сборщиком ясака по Вилюйскому Среднему зимовью, в 1679 году отчитывается за приказчика Чаринского зимовья пятидесятника Корнилу Анкудинова, а в 1679/1680 году является приказчиком на Алазее, собирая ясак с юкагиров. В 1680 году уже будучи казачьим десятником он собирает ясак с якутов Янского Верхнего зимовья, в 1681/1682 – приказчик на Колыме всех трех – Верхнего, Среднего и Нижнего зимовий.

А затем вновь направляется на Алазею.

И вот:

1683 год. «Дело по челобитьям казачьих десятников Василия и Григория Брусениных о розыске в зимовьях на р. Колыме имущества и письменных крепостей, оставленных там их братом Сергеем Брусениным, ясачным сборщиком на р. Колыме, убитом юкагирами». По другой версии: «Дело о взыскании долгов с имущества казачьего десятника Сергея Брусенина, убитого якутами на р. Анюй, во время службы в Верхне-Колымском зимовье».

Итак, десятники Сергей, Василий и Григорий Брусенины – родные братья.

А их отец – Афанасий Иванович Брусенин. Теперь понятным становится и причина быстрой карьеры его сыновей.

Хотя, возможно, Григорий вовсе даже и не брат, а сын Сергея Афанасьевича, который родился в 1669 году и в 1683 году ему было уже четырнадцать лет, он мог быть верстан в казаки на «убылое» отцово место, став сразу казачьим десятником.

Впрочем, проследить судьбу Григория нам не удалось.

А в казачьих списках за 1681 год отмечены только двое:

Брусенкин Васка, десятник (х/о)

Брусенкин Сергушка, десятник (ж/о). Мы даже знаем из одного из дел по расследованию злоупотреблений якутского воеводы имя его жены: «приводное дело Матвея И. Голенищева-Кутузова, застигнутого с женой Сергея Брусенкина, Февроньей».

Любопытен еще и такой факт – участок под строительство своего дома был выбран для Владимира Владимировича Атласова Лукой Семеновым сыном Морозкой Старицыным. Этот участок прежде принадлежал десятнику Сергею Афанасьевичу Брусенину.

После трагической гибели Сергея Афанасьевича Брусенина на должность приказчика заступил его брат Василий – в 1684-1685 гг. он собирал ясак по Среднему Вилюйскому зимовью, в 1686-1687 – по Бутальскому зимовью, в 1687-1688 гг. – по Верхнему Вилюйскому зимовью.

Вероятно, он был в «фаворе» у якутского воеводы Зиновьева.

Мы уже рассказывали про Якутский бунт 1690 года, целью которой, по мнению следствия, был побег якутских казаков на… Камчатку.

А среди мотивов этого бунта, каким-то образом было негативное отношение этих казаков к Василию Брусенину:

«…хотели де они и стольника и воеводу Петра Петровича Зиновьева, да подьячево Михаила Ушницкого, да сотника Третьяка Смирягина, да умершего толмача Михаила Удина, да ево Ивана да Семена, да пятидесятника Степана Лаврентьева, да подьячево Федота Калмака, да десятника Василия Брусенина и иных градцких жителей убить, домы и животы все пограбить, а жен их и детей убить не хотели, а торговых и промышленных людей в гостином дворе грабить хотели ж, да ему же было Фильке с товарищи своими взять на реке у торговых людей три плота с хлебными запасы, а тому де убойству и грабежу быть было в нынешнем во 198-м (1690) году о Ильине дни и хотели бежать на Нос, где побили иноземцы пятидесятника Василия Федорова с товарищи, а атаману де было быть у них сыну боярскому Михаилу Онтипину, а ясавули де быть казаку Софонку Ильину, а вожем было де быть казаку Ивашку Ондропову Котельнику, а про ту де думу и совет ведали брат ево Фильки атаман казачей Степан Полуэхтов, да казаки Сергушка, да и Максимко Мухоплевы и хотели они, Сергушка и Максимко, их, Фильку с товарищи, порохом свинцом и иных товарами ссужать, а сами де они с ними в совете и в думе не были и за Нос бежать не хотели…».

Но вскоре и его не стало: «Васка Брусенин в прошлом во 199-м [1691] году в Якутцком умер воспою [РГАДА. Ф. 214. Оп. 5. Д. 330. Л. 16]

В 1706 году именной список казаков Брусениных был представлен только Михаилом Брусениным, который служил в 1-ой пятидесятне Якутского казачьего полка.

О том, чей он сын, мы узнаем из архивных материалов за 1720 год:

Л. 65 об. — 66 «Двор служивого Михайла Сергеева сына Брусенина а он Михайло сказал себе сороки шти лет» (то есть 1674 г.р.);

Л.8 «Во дворе сын боярской Тихон Иванов сын Рогалев … у него ж живет служивой Иван Васильев сын Брусенин двацати пяти лет, и он послан Великого государя на службу в Колымское зимовье в 718 м году».

Наверное, все-таки он был постарше – не 1695 г. р., а хотя бы 1691 года рождения, когда умер отец.

В 1748 году на казачью службу по городу Якутску были определены:

Егор Брусенин

Иван [Васильев] Брусенин

Михайло Сергеев сын Брусенин

Семен Брусенин

Был еще Степан Брусенин, который в том же 1748 году показан в списке «убылых» разночинцев Большерецкого острога на Камчатке.

И еще один Михаил. Не Михаил Сергеевич, которому в 1762 году было уже почти 90 лет, а кто-то либо из его внуков, либо из внучатых племянников, судьба которого была трагической, как и многих других служилых людей, волею судьбы оказавшихся в составе Секретной экспедиции Креницына-Левашева на галиоте «Святой Павел», который выбросило в шторм на один из островов Курильской гряды. Многие погибли. Оставшиеся в живых, чудом уцелевшие 13 человек, были спасены местными жителями.

 Из рапорта А. И. Дудина П. К. Креницыну от 3 августа 1767 года: «Список служителям прибывшим со мною: штюрман ранга ундер офицерской Иван Смалев, штюрманской ученик Алексей Шабалин, за квартирмейстера казак Никита Дурынин, салдат Дмитрий Малцов, за матроз казаки: Василей Тарабыкин, Егор Шелудяков, Семен Мясников, Дмитрей Новиков, Иван Новиков, Федор Яцкой, Иван Корякин, промышленной Леонтей Дружинин. Итого 12 человек.

В море померли своею смертию: штюрман ундер афицерскаго ранга Александр Степанов, казаки — Никифор Пастухов, Михаил Соловаров, Гаврила Колесников. С судна валом сшибло и утонул Михайло Касимов. При разбитии судна сошедшия на кекур прибывшею водою потоплены: штюрманские ученики Михайло Моршинцов, Иван Еремин, Алексей Плотников, квартирмейстер Андрей Жданов, за камисара сын боярской Андрей Климовской, за матрозов казак Василей Данилов, Петр Пушкарев, Афонасей Сургуцкой, Василей Калинин, Алексей Данилов, Иван Попов, Василей Чеботнягин, Михайло Пинегин, Михайло Брусенин, Михайло Луковцов, Афонасей Хлепятин, Алексей Новгородов, Леонтей Дьяконов, Максим Ремязов, Алексей Турбин, Еким Корякин, Федор Новиков, Иван Дранишников, Никифор Олесов, промышленной Петр Анфилатов» (АВПР, ф. 339, оп. 888, д. 16 лл. 64 об. -65).

И еще один из Брусениных с трагической судьбой:

Секретное «доношение» Сибирского приказа в Сенат от 8 октября 1752 г.

Минувшаго августа 24 дня сего 1752 году в Сибирской приказ в доношени из Ыркуцкой провинциальной канцелярии написано.

Прошлого де 1751 году декабря 2 числа присланы в Ыркуцкую провинциальную канцелярию из канцелярии Охоцкого порта при доношении выписка и экстракт со мнением о изменниках смертиоубийцах ясашных коряках Аихчате, Эдчилке, Экиллее, о которых в тех выписке и экстракте показано, что они в 750-м году на реке Сиглане убили до смерти казака Агафона Выходцова, служилого Осипа Брусенина и впредь имели неотменное намерение и согласие, ежели кто к ним из руских в малолюдстве будет, таковых побивать смертно и никогда ясаку не платить, и ежели бы де не обманом были поиманы, то б сами никогда руским живы в руки не дались, за что де им, Аихчате и Эдчилке, по силе прописанных в экстракте государственных прав, по мнению Охоцкой канцелярии, надлежит на страх другим учинить смертную казнь — повесить, а товарыщу ж их Экиллею, хотя он при убивстве казака Выходцова и служилого Брусенина и не был, но токмо де с реченными смертноубийцами имел намерение, чтоб завсегда впредь руских людей побивать смертно и никогда ясаку не платить и тако де впредь от него по их непостоянству и азиацкому состоянию никакого добра быть нечаятельно, за что и ему, Экиллею, надлежит учинить смертную ж казнь — отсечь голову. [Колониальная политика царизма на Камчатке и Чукотке…]

В 1830 году Якутский казачий полк представляли:

Брусенин Василий – казак, пятая сотня (Жиганские)

Брусенин Павел – казак, пятая сотня (Колымские)

Конечно, хотелось бы продолжить этот список именами знаменитых наших современников Брусениных или Брусенкиных, но, к сожалению, мне отыскать таковых пока не удалось…

Бурнашевы

Бурнаш – было довольно распространенное имя – особенно в семье тюрских народов.  Якутия не исключение: «допросные речи подшиверского юкагира Бурнаша Велкого и привозе им оружия и товаров для обмена на соболей по приказу сына боярского Ивана Жеглова» [РГАДА, Справочник, т. 2]

Вот и другие примеры, уже по Тобольску:

Литва

По 7 рублев –

Бурнашко Муромцов

Тобольские юртовские служивые татаровья

Чигир Бурнашов [РГАДА, ф. 214, оп. 1, д. 27, Л.13, Л. 46].

И от Бурнашки Муромцова тоже могли пойти дети по фамилии Бурнашевы.

История этой фамилии в Якутии начинается со служивого человека «Афонасья Шестакова набору Ларивон Петров сын Бурнашев сказал тритцети лет холост», который отмечен в архивных документ ах за 1720 год. [РГАДА. Ф. 214. Оп. 5. Д. 2361. Л. 78.]

Как известно, Афанасий Шестаков проводил два набора – первый из них, о котором идет речь в связи с появлением в Якутии первого из Бурнашевых, связано не с экспедициями по изучению границ на Северо-Востоке России, а с чукотскими военными делами.

И в дальнейшем история казаков Бурнашевых – это продолжение рода Лариона Петровича.

В 1748 году в казачью службу по Якутску определен сам Ларион Петрович (1690 г. р.), хотя и был уже довольно стареньким для службы – 58 лет.

Причина, как показало время, была весьма объективной, что отмечал в «Летописи Якутска» П.П. Явловский в событиях за 1767 год:

 «Указом Иркутской Губернской канцелярии от 14 января Якутский казачий полк переименован в команду и для соблюдения лучшего порядка подчинен управлению иркутского обер-коменданта, причем непосредственно заведывают его сотники или прапорщики. До этого же времени полк подчинялся местным воеводам.

Отправлен из воеводской канцелярии в Удской острог боярский сын Бурнашев «для отбирания от старожилов сказок о китайской границе».

Это был Иван Ларионов Бурнашев, сын боярский 2-й статьи [Сибирские города, Якутск, 1761 г.]

В 1830 году в Якутском казачьем полку служат трое из Бурнашевых:

Бурнашов Иван – казак, первая сотня

Бурнашов Павел – казак, вторая сотня

Бурнашов Степан– казак, вторая сотня

Теперь, конечно же, хотелось бы выяснить, откуда прибыл в Якутию Ларион Петрович. Но здесь мы пока можем только догадываться.

Мог ли он прибыть из Тобольска, откуда Афанасий Шестаков набирал многих охотников-добровольцев?

Конечно.

Еще в 1623 году в Тобольске отмечен крестьянин Бурнашев. А из тобольских крестьян охотно верстали в казаки – так как они, в суровых условиях Сибири, традиционно были готовы к казачьей службе:

Деревня ниже Турбинсково яру на крежу. Во дворе пашенной крестьянин Семейко Исаев Бурнаш. У нево сын Демка. Пашни паханные середние земли подле двора 4 чети с полутретником перелогу в дуброве 17 четей без третника в поле а в дву потому ж. Сенных покосов у нево Семейки нет нисколько. Косит сено в лугу татарских займищах по упросу [1623 г. — Дозорная книга деревень и пашен и покосов, и всяких угодий по Тобольскому уезду, Л. 176].

Мог ли Ларион Петрович прибыть из другой сибирской столицы – из Томска?

Конечно.

В статье «Основание города Томска» ее авторы В. Г. Волков, ст. научный сотрудник Т. В. Тяпкина, гл. библиограф МИБС М. В. Бельдягина, гл. библиотекарь МИБС Л. Б. Заверткина, зам. директора МИБС, сообщают о первом из томских Бурнашевых: «Бурнаш Никонов в 1608 году вместе с Иваном Беляевым, Матвеем Кутьиным, Иваном Кокшаром и Баженом Карташевым «били челом государю царю и великому князю Василию Ивановичу всея Русии» на томских воевод Матвея Ржевского и Семена Бартенева, известных своими бесчинствами. Благодаря этому челобитью по царскому указу злодеев и мздоимцев убрали и прислали новых воевод».

Если вспомнить, что Томск был основан в 1604 году, то становится ясным, что Бурнаш Никонов был одним из его основателей и первых жителей.

А далее мы можем проследить томскую линию Бурнашевых.

Бурнашов Василий (Васка) Никонов, томский конный казак десятка Т.И. Галиченина, позже — десятник (1648/49 1652 г. гг.). Денежный оклад: 7 руб. с четью. Хлебное жалованье: 7 четей ржи, 5 четей овса (1652 г.). Служит без пашни (1652 г.). Женат (1626, 1652 гг.). Шурин сына боярского Л. Васильева. В мае 1634 г. в составе посольства Я. Тухачевского был послан к Алтын-хану. В конфликте между подьячим Огарковым и Тухачевским спас первого от битья ослопьями, но в Томске при разборе конфликта встал на сторону Тухачевского. В 1639 г. привез из Москвы ссыльных. В 1946 г. под началом П. Копылова послан в киргизы на разведку. Во время Томского бунта 1648/49 г. был направлен Бунаковым вместе с Я. Булгаковым и Н. Федоровым послом к телеутам, к князю Коке Абакову. По возврашении составил статейный список, в котором Кока «обличал» «воровские речи» первого воеводы О. Щербатова, который все это начисто отрицал. Василий был пытан огнем, но не признал подложным свой список. Под статейным списком за Василия подписывался поп Пантелеймон. Его сын, тоже конный казак, в 1684 г. основал д. Бурнашово в Семилужном стане.

А вот и некоторые подробности.

«В 1634 году, как пишет в своей статье «Посольство московского дворянина Якова Тухачевского в Монголию в 1634 году»  А. Н. Милюков  («Молодой ученый», №9,  2011 г.), Яков Остафьевич и члены посольства («Томсково города сын боярской Лука Васильев, да Томсково ж служивые люди десятник Семейка Иванов, Семейка Щепеткин, Васька Бурнашов, Ивашко Павлов, Митька Вяткин, Тимошка Серебреник, Ивашко Кудров, Гришка Тюменец, Стенька Мельников, Ортюшка Завьялов да толмач Федька Федоров»), преследуя свои личные цели, не выполнили царского указа и дали ложные показании в отношении Дружины Огаркова.

«Хотя Яков Тухачевский и привез «шертную» грамоту от Алтын-хана, ставившую монгольского князя в зависимость от московского царя, но некоторые обстоятельства делали этот документ не очень убедительным. На данном документе отсутствовала личная подпись Алтын-хана, да и долгие споры и препирательства по поводу формы присяги говорили о непрочности вассальных отношений. Об этом же говорилось в статейном списке Дружины Огаркова, который был подан отдельно. В нем Огарков опровергал утверждение Тухачевского об удачном выполнении задачи посольства и доказывал, что с Алтын-ханом был заключен союзный договор. По всей вероятности, Дружина Огарков более правильно понял основную суть навязанного монголами обряда принесения присяги. Так в своем статейном списке он пишет: «И по своему изволу, а не по государеву указу, велел он, Яков, толмачю Алтына-царя табуном говорить, чтоб им табуном, за Алтына-царя и за себя и за всю ево Алтына-царя орду дать шерть на том: Алтына бы царя орды людем женитца у руских людей, а руским бы людем против того женитца у них, мугальских людей, и меж бы себя всяким торгом торговать, мугальским людем с торги приходить под государевы городы и остроги, а государевым бы людем к ним в Мугальскую землю с торги приходить. На том бы оне, табуны, и шерть свою дали»».

А вот и вывод:

«Следует заметить, что подобное может предложить лишь равный равному при заключении дружественного договора. Все эти обстоятельства в большей степени подтверждают обвинения Д. Огаркова в адрес Я. Тухачевского. На мой взгляд, нет сомнений в том, что Огарков с самого начала работы посольства более правильно понимал позицию монгольской стороны. Однако, по каким-то причинам, Якова Тухачевского не наказали за невыполненную работу. Есть сведения, что примерно через год он стал воеводой одного Сибирского города, а Дружина Огарков более года пробыл в тюрьме».

Добавим к этому – Тухачевский со своими единомышленниками пытался всячески воздействовать на Дружину Огаркова, чтобы он отказался от своих обвинений. Дело кончилось тем, что Дружину бросили одного в степи без воды и еды. Он чудом остался в живых…

А потом его дружно всем «томским скопом» оговорили и посадили в тюрьму.

После этого случился Киргизский поход, в котором воеводу Тухачевского вверенные ему казаки не только «облаяли», но и самого с малым отрядом верных ему людей бросили в степи, избив, но не убив…

Д.Я. Резун во краю угла этого казачьего бунта ставит вопрос о наживе – военных трофеях, в том числе и ясырях (пленных).

Последующие события показали, что возвратившиеся из Киргизского похода в Томск тобольские, тюменские, тарские и томские казаки, якобы предавшие Тухачевского, вдруг, став «послушными ягнятами», безропотно подчинились сменившему Тухачевского томскому воеводе Ивану Кобыльскому и безукоризненно выполнили задачу, поставленную перед ними в прошлом году.

Так что причины конфликта были гораздо глубже, нежели те, о которых пишет Д.Я. Резун, – Тухачевский пытался противопоставить казачьему самоуправлению собственную волю. Именно поэтому он истерично восклицал в восторженном очерке Д. Резуна: «…если казаков сейчас «не унять, то они всех воевод из Сибири вышибут»!».

А если точнее, то Тухачевский как раз и понимал смысл происходящего и его настоящий призыв звучал гораздо более устрашающе и угрожающе: «: «А только, государь, таким ворам и бунтовщикам не будет твоего государева указу в их воровстве, бог видит, государь, и воевод из Сибири выгонят…» (выделено мной – С.В.).

Томск, куда стягивались казачьи подразделения для Киргизского похода из Тары, Тобольска, Тюмени, был вольнолюбивым, а потому и весьма строптивым, городом:

«Служилые люди своими челобитьями всячески задерживали поход; торопились же с походом сам Тухачевский и томская администрация, которой пребывание в городе нескольких сотен служилых людей, официально не подчинявшихся им и фактически не подчинявшихся никому, весьма осложнило положение в городе, и без того достаточно напряженное. Среди служилых еще не забылось, как в 1633 — 1634 гг. в Томске велся розыск о злоупотреблениях первых томских воевод; как в 1635 г. «литва» устроила заговор; как в 1637 — 1638 гг. вспыхнул «бунт» служилых. Кроме того, уже в 1640 г. возникло судебное дело по обвинению второго томского воеводы И. Кобыльского в «грабежах и разбоях»…».

Что предшествовало казачьему бунту:

«15 июля отряд пришел «на урочище на верх Уйбату на росстани к Кузнецкому острогу». Встал вопрос — куда идти дальше? И тут кузнецкий пятидесятник Куземка Володимеров сказал, что с этого места до Кузнецка всего шесть дней пути, причем идти «крепкими местами», и киргизы не смогут учинить «никакого дурна». Служилые люди тогда били челом воеводе, чтобы идти на Кузнецы, оттуда в Томск, где, мол, получив новое хлебное и денежное жалованье, порох и свинец, сменив коней, можно было бы опять пойти «на государеву службу» в Киргизы. Но Тухачевский «челобитья нашего войскового не принял… и войско покиня на урочище на Уйбате, не порасмотрев нашей нужи, взяв с собою лучшую мягкую погромную войсковую рухлядь… от войска прочь отъехал…». Естественно, служилым ничего не оставалось другого, как идти на Кузнецы «с великим бережением» (Толстов С.И., Освоение русскими людьми асиновской земли в 17 — 19 вв. // Земля асиновская. Томск, 1995).

«3 сентября 1642 г. в Томск из Киргизской земли пришел татарин Албан от князца Ишея за женами и детьми, которые были захвачены казаками в «полон». Услышав, что приехал посланец Ишея за «ясырем», служилые люди «забунтовали» и объявили, что если весь ясырь и полон назад отдать, то тогда они «в конец» погибнут. Безусловно, эти настроения сбежавших от Тухачевского служилых людей находили широкий отклик среди всего томского гарнизона, ибо касались одной из существенных привилегий всего служилого сословия. Для томской администрации самым лучшим выходом было бы поскорей отправить всех этих «воров» обратно к Тухачевскому, что не раз уже предписывала Москва. При этом о каком-нибудь наказании для них даже и речь не шла. 7 августа 149 г. томские воеводы, вскоре после событий на Кузнецкой дороге, собрали всех сбежавших казаков и попытались их уговорить. Но собравшиеся повторили свои показания и под конец категорически заявили, что «и впредь де им служилым людям твоей государевой службы с воеводой Яковом Тухачевским служить невозможно». Тогда томские воеводы решили 33 «пущих воров и заводчиков» посадить в тюрьму, как этого требовала Москва, но сбежавшие служилые люди «лаяли» их и заявили: «волен де в том бог да ты великий государь: вели де посадить в тюрьму всех, а не выбором…, а с воеводой де Яковом Тухачевским нам не служивать и не хаживать, а иначе, — добавляли уже томские воеводы, — все служилые «разбредутся по своим городам» (Синяев В.С. К вопросу о южной границе Томского уезда в XVII веке // Труды Томского областного краевед. музея. 1956. Т. 5. С. 78–88). Томская власть, встретившись с таким единодушием, «их в Томской пустили и дворы им велели дать» под жилье и постой.

Тухачевский посягнул на святое – на право казаков САМИМ решать, как выполнять поставленную перед ними царем задачу, как распоряжаться военной добычей.

И это свое право они будут защищать повсеместно до тех пор, пока царь Петр, задолго до большевиков, не начнет ломать и крошить на Руси казачество: и традиции, и само сословие — все то, что складывалось веками…

О казачьем самоуправлении написано немало. И мы еще не раз столкнемся с различного рода конфликтами, причинами которых и будет посягательство воевод и всевозможных начальников на право казаков САМИМ решать, как им действовать и жить…

А с ясырем они поступили так, как решили сами. Вот, что писал позже по этому поводу воевода Иван Кобыльский:

«Да прошлом же, господа, во 1642-м году по государеву указу велено ис Томского мне, Ивану Кобылскому, итти на государеву службу на кыргыз с служивыми людми, которые были на государеве службе с воеводою с Яковом Тухачевским. И я, господа, с ратными людми на кыргыских людей ходил и кыргыских людей войною смирил и под государеву царскую высокую руку, и к шерти их привел и аманатов в Томской взял. А на уговоре господа, у них было которой кыргыской полон взял у них воевода Яков Тухачевской с ратными людми и тот полон отдать им на выкуп, а продавать ево и крестить не велет. И тобольские, господа, и тюменские, и тарские служилые люди ис Томского отпущены по своим городам, а с собою увезли много кыргыской ясыр без государева указу».

Что же касается Мангазеи и убийства Тухачевского – дело здесь, безусловно, темное.

Через Мангазею в этот период, как справедливо пишет Д.Я. Резун, проходили несметные пушные богатства – освоение Лены с юга, из Енисейска, только еще набирало обороты, поэтому промысел ленских соболей из Туруханска приносил немыслимые барыши, которые проходили «мимо кассы» — мимо государственной таможни, не обогащая при этом ни самих таможенников, ни, тем более, воевод…

Д.Я. Резун, понимая, что его герой не столь «бел и пушист», каким он получался под незатейливым пером автора, в конце концов, вынужден дать весьма нелицеприятную характеристику Якову Остафьевичу, упрекая его в некой слабости: «…он, — цитируем, — не упускал случая увеличить собственное имущество, идя подчас на риск утайки добычи от «государева ока». [Вахри н С.И., Дело об убийстве Володимера Атласова. Камчатская Сибириада, т. 1]

У Василия Никоновича был брат: Бурнашов Никита (Микитка) Никонов, томский конный казак десятка П.А.Попова  [Томск в XVII веке: документы и материалы. Приходные и Расходные книги Томского города 30 гг. XVII в. / Сост. В.А.Есипова. Томск: изд-во Том. ун-та, 2001.].

Василий Бурнашев за участие в Томских событиях 1648 года мог быть, как и многие другие из участников этого бунта, сослан в Якутск и продолжить свой род уже там. Но этого не случилось.

Вполне возможно, что это произошло за счет спасения подъячего из посольской свиты Огаркова.

Его родовая линия прерывается. Или у нас пока недостаточно данных – есть же сообщение о его сыне, который основал деревню Бурнашева.

А вот линию его брата Никиты Никонова сына Бурнашева мы можем проследить.

1680 год:

Бурнашев Митка Микитин сын, казак: «…дед родом с Москвы, по государеву указу прислан город Томск ставить и служил там в конных казаках и убит, отец родился в Томске и служил в казаках, а он Митка верстан в отцово место при воеводе Даниле Афанасьевиче Барятинском. Оклад 7 рублев с четью, 2 пуда соли. Пашня». [Томск в XVII веке, стр.71].

Бурнашов Ивашка Микитин сын, казак: «…отец служил по Томску в конной службе, а он родился в Томске и верстан при воеводе князе Ростовском. Оклад 7 рублев с четью, хлеба 6 четей с осьминою ржи, 4 чети овса, 2 пуда соли».

Рядовые конные казаки: Ивашко Бурнашов [Крестоприводная книга Томска 186 [1678] года декабря 16]

А теперь обратим внимание на занимаемый им ЧИН в 1703 году:

Бурнашов Иван Микитин, сын боярский.

Деревня Бурнашева на реке Яе:

Иван Микитин сын Бурнашов, сын Иван 10, Максим 5, внучата Алексей 4, Козма 2.

Конных казаков пятидесятник Дмитрей Микитин сын Бурнашев, дети Григорей женат, Алексей 20, Василей 8, Егор 7, Андрей 4 [Дозорная книга Томского уезда. 1703 г. РГАДА. Ф. 214. Оп. 1. Д. 1371. Лл.97-97 об.].

В томском именном списке за тот же 1703 год мы находим и Петра – возможного отца Лариона Петровича.

Бурнашов Дмитрий Микитин сын

Бурнашов Иван Микитин сын 

Бурнашов Петр Алексеев сын 

Правда, в списочном составе за 1707 год его нет:

пятидесятник Дмитрий Микифоров сын Бурнашев

Иван Иванов сын Бурнашев

А десятник Алексей Дмитриев сын Бурнашов (1683 г.р.) по возрасту не мог быть отцом Петра Алексеевича [Томские служилые люди в 1707 г. л.47 об.]

Вполне вероятно, что Петр Алексеевич (который, возможно проходит по линии Василия Никоновича) был уже не из числа казачьего сословия, а разночинцем, то есть выходцем из казаков, но без включения в реестр, почему Ларион Петрович мог быть привлечен Афанасием Шестаковым. Но это пока только версии.

А мы вернемся к реальным событиям и реальным людям.

А это уже из родословной сокровищницы Веры Васильевны Бурнашевой – потомка священника Бурнашева, который, в свою очередь, был потомком крещеного в православие якута Илгэна – в крещении Ивана Бурнашева.

Духовным крестным отцом Илгэна, по всей видимости, был якутский казак или сын боярский Бурнашев, потомок Лариона Петровича.

Какая тут может быть связь?

Давайте проследим. Илгэн – не простой якут, он – князец Сыарзалаах Илгэн – был служилым человеком, сборщиком ясака Легойского наслега (это в современном Усть-Алданском улусе) – Иван Иванов сын Бурнашев (1721 – 1812).

Судя по отчеству, его крестным отцом был (или мог быть) якутский сын боярский Иван Ларионович Бурнашев.

А далее история становится все более и более интересной.

Сын Ивана Ивановича Ефим Иванович в 1854 году был выбран старостой Борогонской церкви Вознесения Господня – это современный районный центр Усть-Алданского улуса.

В 1902 году на Всероссийской выставке, проходившей в Санкт-Петербурге была выставлена уникальная работа якутского костореза Анастасия Григорьевича Бурнашева: блюдо из корня березу с инкрустацией мамонтовой костью и серебром».

Но он был еще и иконописцем – в Национальном музее Республики Саха (Якутии) хранится созданная его рукам «Вознесения Христа».

В 1868 году в Борогонской церкви Вознесения Христа произведено таинство крещения новорожденного Петра Анастасьевича Бурнашева, сына Анастасия Григорьевича,  который в дальнейшем связал свою судьбу с церковью: «Псаломщик Петр Анастасьевич Бурнашев с 1891 года был учителем церковно-приходской школы при Дюпсинской церкви, затем в 1899 году был рукоположен во священника и был ее заведующим и законоучителем до 1906 года. С 1906 года служил священником сначала в Богоронской, а затем Преображенской церквях г. Якутска, был законоучителем в разных училищах Якутска». 

Его супругой стала Анна Евстафьевна Лонгинова, дочь псаломщика, основателя церковно-приходской школы при Дюпсинской церкви – той самой школы, которая в 2022 году отметила свое 160-летие.

Их сын – Алексей Петрович – дедушка Веры Васильевны Бурнашевой (в замужестве Самсоновой), собирательницы родовой истории Бурнашевых и Лонгиновых.

Вера Васильевна – удивительный рассказчик и кропотливый исследователь.

Побывав на Камчатке, на родине камчатских просветителей Логиновых-Лонгиновых-Петрологиновых, о которых у нас отдельный рассказ, на встрече в моем просветительском центре «Страна рыбы и рыбоедов» на одной из фотографий (кстати, неподписанных) она узнала… одного из Бурнашевых.

И, действительно, на фотографии был Емельян Петрович Бурнашев – камчадала из села Начики, участник Великой Отечественной войны, один из трех уроженцев Камчатки, награжденных орденом «Александра Невского».

И тоже да – его предками, действительно, были якуты.

Бурнашев Иван Иванович (1784 г.р.), вполне вероятно из современного Усть-Алданского улуса, так как именно через этот улус пролегала единственная дорога, связывающая Якутск с Охотском, а затем – по морю – с Камчаткой.

В 1825 году командир Камчатки Аркадий Голенищев основал на реке Паратунка, одном из ее притоков, якутское селение Орловское для развития на Камчатке земледелия и скотоводства. Иван Иванович жил в этом селении в 1835 году, а потом он перебрался в соседнее (тоже якутское) село Тиховское на реке Тихой (1748 г.).

Но в связи со вспышкой лепры (проказы) в этих селениях, больные были опрередены в лепрозорий, а здоровые – расселены по окрестным селам. В 1850 году Иван Иванович со своей женой Дарьей Фотивевной проживали в селе Старый Острог (современный г. Елизово, где и расположен мой просветительский центр «Страна рыбы и рыбоедов»).

В 1824 году у Ивана с Дарьей рождается сын Роман, в 1830 – Александр, и позже (дата рождения не установлена) Иван Иванович Бурнашев — младший.

О них сообщается позже в «Сведениях о лицах податного состояния Приморской области Восточной Сибири Петропавловского округа, имеющих право на получение медали в память войны 1853-1856 гг.».

Война 1853-1856 гг. – это известная Крымская война, связанная с обороной Севастополя от англо-французов. Но эта война коснулась не только полуострова Крым, но и полуострова Камчатка, куда, в Петропавловский порт, в 1854 году, попытались войти суда объединенной Тихоокеанской англо-французской эскадры, но были разбиты и позорно покинули Авачинскую бухту.

Бурнашевы не принимали участие в боевых действиях, но они были в числе «лиц, не участвовавших в сражении, но находившихся в окрестностях Петропавловского порта в блокадном положении» и потому, согласно статуса о награждении, братьям были вручены медали на Георгиевских лентах, как и непосредственным участникам боевых действий.

А через пятьдесят лет на Камчатку в период Русско-японской войны 1904-1905 года высадился японский десант из отставных унтер-офицеров, чтобы, используя момент слабости России отторгнуть Камчатку с ее баснослвными рыбными запасами, от Российской империи.

Но на защиту Камчатки, где не было никаких российских войск, выступило само население и отстояло Камчатку, взяв в плен командира десантной группы и уничтожив все японские шхуны, которые бросились «хищничать» в нерестовых лососевых реках полуострова, полагая, что эти реки с рыбой беззащитны.

В числе народного ополчения Камчатки состояли жители села Начики, куда перебрались их родители из Старого Острога:

Бурнашев Григорий Александрович (1860), сын Александра Ивановича.

Бурнашев Федор Иванович, сын Ивана Ивановича (младшего).

Внуком Григория Александровича Бурнашева и был тот самый Емельян Петрович, которого опознала на безымянной фотографии Вера Васильевна Бурнашева (Самсонова) – «есть внешнее сходство — нос с горбинкой, шевелюра в молодости, уши…». 

17 марта 1944 года гвардии лейтенант, командир стрелковой роты 65 Гвардейского стрелкового полка 22 Гвардейской стрелковой дивизии был награжден орденом Красной Звезды: прибыв на фронт в качестве командира взвода, в первом же бою заменил убитого командира роты и успешно провел операцию по захвату хорошо укрепленной немецкими фашистами деревни Стайки Пустошинского района Калининской области.

В июле 1944 года при освобождении Калининской области за успехи в формировании рек и нанесении врагу внезапных ошеломляющих ударов Емельян Петрович Бурнашев, тяжело раненный в этих боях, был награжден орденом, который 29 июля 1942 года был учрежден в память не только о великом русском полководце, разгромившем Орден немецких рыцарей, но и в память о Святом Благоверном великом князе Александре Невском, канонизированном Русской Православной церковью. А недавно решением Патриарха Московского и Всея Руси Кирилла в 2016 году Александр Невский определён небесным покровителем Сухопутных войск Российской Федерации.

Вот так и сходятся звезды на небе, а в нашей жизни – судьбы людей…