О Днепровском – посёлке, некогда существовавшем в Магаданской области, – сегодня знают немало россиян и иностранцев. Однако большинству он известен как «лагерь». Не пионерский, конечно, а исправительно-трудовой. И действительно, такое «не столь отдалённое» заведение существовало в посёлке с начала 1940 гг. до середины 1950-х гг. Сегодня об этом лагере очень много разговоров не только в СМИ, но и в кулуарах власти. Причём эти разговоры имеют как бы патриотический характер: мол, историю нужно знать, хранить память о прошлом и людях, осваивавших и обживавших Колыму, рассказывать детям и внукам о малой родине и т. п. И жители Магаданской области, особенно ЯГОДНИНСКОГО района, тщательно познают и изучают историю региона. Ягоднинцы ежегодно, начиная с конца 1980-х годов, ездят по заброшенным посёлкам и остаткам лагерей. Таковых поездок-экспедиций было более 50-ти. И соответственно, сотни публикаций в различных, не только областных, но и республиканских СМИ.
Вот и очередная экспедиция с жителями райцентра Ягодное на остатки упомянутого выше посёлка-лагеря. Были сборы недолги: в пятницу, 9 августа, в условленном месте встретились и решили в 6 часов в субботу отправиться в путь. Выехали точно по «расписанию», договорившись через каждые 30 км останавливаться и дожидаться, следом едущих.
На этот раз маршрут пролёг по Колымской трассе до ручья Центральный, потом направо по плохонькой дороге на остатки посёлка-лагеря Днепровский, который находится в 278 километрах от посёлка Ягодное.
Было около десятка остановок, в т. ч. и особенно на пути к самому лагерю, куда дорога была не ахти – огромные лужи, речки, неровности существенно замедляли движение. Но обе наши машины, как и семеро, вместе с водителями, пассажиров достойно выдержали все трудности. В 13 часов прибыли на «место».
Минут десять отдохнули, перекурили, попили чай и своим ходом, то есть пеше, начали подниматься на высокую, более чем полукилометровую, заросшую кустарником сопку к строениям, штольням, сторожевым вышкам и прочим остаткам прошлого. Все были проинструктированы по технике безопасности при встрече с хозяином тайги – регулярно кричали, свистели, аукали, таким образом «пугая» медведей.
Подъём на сопку был нелёгким, особенно для тех, кому за 50 и под 70 лет. Сначала густой кустарник, затем галька-камни размером с кулак серьёзно затрудняли движение. Но все шли уверенно вперёд, к цели. А цель была – узреть и сфотографировать всё на пути к вершине сопки, где находится странное озера с зелёной водой. Признаться честно, у меня не хватило сил туда дойти. Да я особо и не стремился, так как в 1990-е и последующие годы не раз шарахался по этим заповедным, в то время мало кому известным, местам. Тогда, кстати, территория посёлка-лагеря была, скажем так, обнажена, то есть растительности – деревьев и кустарников – на сопке почти не было и всё – шахты, вышки, строения, ограждения и т.п. были видны снизу, как на ладони. Компанию мне составили ещё двое пенсионеров.
Отдохнув возле развалин мехмастерской мы решили пройтись по горизонтальпьной, натоптанной ещё в те годы, широкой дороге, идущей по склону сопки. А остальные девчонки и один старожил лет за 60 устремились на вершину сопки в поисках странного озера с зелёной водой…
Все «скитались» по рабочей зоне (сопке) более двух часов. К четырём часам дня сошлись у мехмастерской, где находилась тройка пенсионеров. Отдохнули минут десять и начали спускаться вниз, к машинам. Спуск был не легче подъёма, скорее труднее, так как ноги «скользили» по камням, а лицо и тело хлестали ветки кустарника. Успешно спустившись, сразу сели в машины и направились выше по распадку, где находилось лагерное кладбище. Дошли, увидели, удивились, задумались…
Покинув кладбище, остановились у большущей вагонетки на галечном отвале. Сфотографировались на память…
Через полчаса вернулись к машинам, решили пообедать и помянуть тех, кто покоится на лагерном кладбище. За обедом разговор шёл не только о судьбах людей-заключённых, но и о том, что они сделали, то есть, как трудились и что оставили после себя. А удивляться было чему. На почти 45-градусных склонах сопок, высотой метров 400-500 были видны строения и горизонтальные штольни, где добывали олово (касситерит). Входы в шахты были сделаны из брёвен и выглядели вполне прилично, то есть, как говорится, по уму. Да и некоторые шахты, несмотря на почти вековой «стаж», могли запросто принять посетителей – можно было проникнуть в горизонтальную штольню метров на 7-10 и более. Конечно же из нес, никто не решался этого сделать…
После обеда, сев в машины, направились к интереснейшему объекту – огромному бревенчатому копру (бревенчатое сооружение метров 20 высотой, с площадкой наверху для мощных электрических лебёдок). Сюда из некоторых шахт на противоположной сопке (где только что мы были) доставлялась вагонетками касситеритовая (оловянная) руда по подземным механическим (рельсовым) дорожкам. Лебёдками сверху поднимали руду и везли/тащили на рядом (метрах в 5-7) рудосортировку – бревенчатый короб на высоких деревянных сваях, длиною метров 15-20 с окошками по бокам с обеих сторон.
Внутри короба – транспортёрная лента, куда и доставляли руду из копра. По обе стороны, на всю длину транспортёра, стояли рабочие (заключённые), которые с транспортёра выхватывали пустую породу (то есть, не содержащую касситерит) и бросали в окошки по бокам, под которыми стояли вагонетки. А чёрная с блёстками порода – касситеритовая – двигалась по транспортерной ленте до конца короба и ссыпалась в специальную ёмкость, которую после наполнения увозили на обогатительную фабрику на переработку…
Таких рудосортировок на территории рудника было две. К другому коробу подвозили руду по склону сопки, ссыпали в бункер на транспортёр и сортировали…
У копра участники экспедиции вели себя довольно серьёзно в плане данной постройки. Дело в том, что все брёвна были искусно соединены 30-50-сантиметровыми болтами. И, что характерно, особое внимание на это обратили девчонки, в т. ч. и родственники бывших колымских ЗК. С интересом рассматривали строение и, в конце концов, решили взобраться на копёр. Меня это очень удивило и взволновала. Дело в том, что никаких лестниц до следующего этажа (метра четыре) не было. Тем не менее, одна из девчонок довольно ловко взобралась наверх. А на мой вопрос: «Таня, куда ты полезла?…» она громко и уверенно ответила: «Хочу знать и видеть прошлое этого посёлка с высоты!» И вслед за ней ещё двое – девушка и пенсионер(!) взобрались на 10-метровую высоту и тоже восхищались данным сооружением…
Да и просто посмотреть, проехав мимо, и зная, что это был лагерь, этот копёр навевает какую-то необъяснимую грусть. Но всмотревшись в его конструкцию, пони[1]маешь, что эта работа (проект) не абы какой. И не только копёр. Метрах в семи[1]десяти от него какое-то непонятное бетонное сооружение метра три на четыре и глубиной более метра.
Несколько человек с интересом рассматривали эту довольно хорошо сохранившуюся, несмотря на «обнажённость», бетонную ёмкость. Интерес вызывал сам вид – сооружение, которому, как минимум 80 лет, выглядит как новое (если смахнуть прошлогоднюю листву). Ломали головы: как так – дожди, морозы, солнце и ничего не разрушилось? Конечно, сегодня трудно поверить, особенно молодым людям, что такое возможно. Но в недалёком прошлом, в т. ч. и в годы репрессий, большинство зэков в лагерях, работали добросовестно (были, конечно, и… лентяи-шаромыжники). Иначе, как объяснить сохранность данного сооружения? И не только этого. На выезде из посёлка-лагеря мы заехали на остатки обогатительной фабрики, где перерабатывали отобранную на транспортёрах касситеритовую руду. Кто-то (точнее какие-то идиоты) сожгли это сооружение, вывезли двигатели и насосы, но фундаменты с анкерными болтами, на которых они крепились, остались. И до сих пор удивляют всех, кто приезжает сюда. Удивляют тем, что выглядят вполне нормально, т. е. не подвластны погодным перипетиям в течение почти восьмидесяти лет. Хотя кое-что и повредила природа, но не так, как это происходит сегодня в Магадане. Почему в Магадане? Да потому, что в районах никакое строительство не ведётся…
Посмотрев, удивившись, повосхищавшись и поспоривши между собой и со мною, участники экспедиции согласились с тем, что, несмотря на удары судьбы, заключённые трудились (работали) добросовестно. Громко, конечно, звучит последнее слово предыдущего предложения, но все были согласны со мной…
Днепровский мы покинули в седьмом часу вечера. Пару часов добирались до трассы. А потом, выехав на хорошую дорогу, не менее получаса привыкали к «гладкой» трассе, по которой наши машины неслись со скоростью 80-100 километров в час.
К 10 часам вечера, когда спускались сумерки, остановились на Колымской трассе, где сохранилась часть кладбища бывшего посёлка Красная Речка. По сути, это кладбище строителей Колымской трассы, ставшее, после выполнения задачи, кладбищем общепоселковым. Было оно в стороне от трассы. Но в лихие 1990-е годы строители-дорожники, не самовольно, конечно, а по проекту спрямляя трассу, проложили её прямо через кладбище. И абсолютно никто за это не ответил. Около десятка могил, в т. ч. и ветеранов Великой Отечественной войны до сих пор сохранилось здесь. Ну а столбики с номерами на лагерных могилах-холмиках давным-давно сгнили… Помянув всех усопших мы отправились домой, в Ягодное, до которого оставалось более 200 километров…
В 3 часа ночи 11 августа прибыли в Ягодное. И на въезде в посёлок, все новые участники экспедиции получили в дар книгу «Берзинская Колымы», в которой речь идёт о том, как и кто осваивал Колыму до 1937 года…
ИВАН ПАНИКАРОВ, организатор и участник экспедиции
