О разведчиках и шпионах, посетивших Владивосток с особыми заданиями в разное время, рассказывает *Сергей Корнилов* – член Союза писателей России, историк, краевед, действительный член Русского географического общества, *автор статей исторического альбома “Пути великих свершений”*, ведущий проекта *“Объяснения”* Владивостокской библиотечной системы БУК — ВЦБС.
Владивосток был основан в 1860 г. на территории северо-восточной Маньчжурии, перешедшей к России по Пекинскому договору, подписанному в столице Китая русским посланником Павлом Игнатьевым и братом китайского императора, великим князем Гуном. На эту территорию претендовали французы и англичане, но генерал-губернатор Восточной Сибири Н.Н. Муравьев-Амурский первым успел занять Уссурийский край (ныне он называется Приморским), пока британские и французские войска штурмовали Пекин в ходе Второй Опиумной войны.
Россия объявила Владивосток открытым портом, а Уссурийский край стал беспошлинной зоной или, как бы мы сейчас сказали, свободной экономической зоной.
Почти на все товары отсутствовали таможенные пошлины, за исключением алкоголя, табака и чая. Оружие, продукты питания, строительные материалы и другие товары, необходимые для нового края, ввозились во Владивосток без таможенных ограничений. Это привлекло сюда большое количество иностранных купцов и предпринимателей, которые ехали во Владивосток со всего света: из Китая, Кореи, Японии, США, Германии, Франции, Британии и других стран.
Но не только предприниматели ехали сюда. Вскоре после своего рождения Владивосток стал главным портом России на Тихом океане и базой Сибирской флотилии (предшественница ТОФ), что привлекло к нему внимание иностранных спецслужб.
Британская разведка начинает и проигрывает…
Первая разведывательная миссия прибыла во Владивосток всего через год после основания поста. В августе 1861 года в бухту Золотой Рог вошел британский корвет “Энкаунтер” с вице-адмиралом Хоупом на борту. Экипаж корвета обнаружил на берегу офицерский флигель, казарму, караульное помещение, склад для провианта и церковь, которую выстроили русские солдаты и матросы. Для англичан это было полной неожиданностью, поскольку высадка отряда прапорщика Комарова летом 1860 года в порту Мэй (так англичане называли Золотой рог) была секретной операцией.
На тот момент командиром поста был лейтенант Евгений Бурачёк, назначенный после Комарова. Он вышел навстречу британскому корвету на вельботе, поднялся на борт и после приветствия спросил у вице-адмирал Хоупа, что делают здесь англичане. Тот ответил, что решил поохотиться в здешних краях и пригласил командира поста на обед, во время которого попытался выяснить, где проходит русско-китайская граница и нет ли поблизости залежей угля.
Бурачёк дал уклончивые ответы: граница, обозначенная Пекинским договором, еще не была проведена на местности, а уголь вблизи Владивостока был найден, но командир поста об этом умолчал. После обеда Хоуп высадился на берег, подстрелил двух куропаток и это все, что ему удалось добыть на русском берегу. По сути, англичане ушли не солоно хлебавши. Когда корвет “Энкаунтер” покидал бухту Золотой Рог, вице-адмирал Хоуп сказал своим офицерам: “Мы опоздали”.
Неудачная миссия Хоупа словно отложила отпечаток на дальнейшую деятельность британских спецслужб во Владивостоке. Так, в начале ХХ века в городе нашенском побывали два известнейших британских шпиона и оба потерпели в Росси фиаско. Первым из них был “король шпионов” Сидней Рейли.
Настоящее имя Рейли — Георгий Розенблюм. Он родился в Одессе в 1873 году, студентом участвовал в революционной деятельности, а затем эмигрировал в Южную Америку. В Аргентине его завербовала британская разведка и он переехал в Лондон, где женился на англичанке и взял фамилию жены. Под видом бизнесмена Сидней Рейли разъезжал по миру и выполнял задания английской разведки. В связи с тем, что его родным языком был русский, главной целью его деятельности стала Россия.
В 1903 г. Рейли прибыл в Порт-Артур, где во всю шло строительство русской крепости. Получив подряд на поставку стройматериалов, Рейли удалось выкрасть план крепости, который англичане передали японцам. В назревающей русско-японской войне Британия была на стороне Японии.
В 1905 году Порт-Артура был взят и единственной крепостью России на Тихом океане стал Владивосток, который было решено превратить в неприступную твердыню. По окончании русско-японской войны, Рейли прибыл во Владивосток для того, чтобы добыть план Владивостокской крепости. Он снял квартиру на улице Семеновской, окна которой выходили на Траннссиб, чтобы наблюдать за характером грузов, которые прибывали во Владивосток, но что-то пошло не так.
Учитывая уроки русско-японской войны, русская контрразведка стала работать активней, за Рейли была установлена слежка и, заметив пристальное внимание к своей персоне, Сидней покинул Владивосток, так и не выполнив задания.
Впоследствии, он активно работал против Советской России. В начале 1920-х гг. он вступил в любовную связь с секретарем советского правительства Ольгой Стрижевской и получил поддельные документы на имя сотрудника ЧК Сиднея Релинского, благодаря которым свободно проходил в Кремль. В 1923 г. он покинул СССР, но в 1925 г. был арестован в результате спецоперации ГПУ.
Советские органы госбезопасности создали подставную антисоветскую организацию “Трест” на территории СССР и заманили в нее активных антисоветчиков. На эту удочку попался знаменитый террорист Борис Савинков, а также Сидней Рейли, которому поручили установить связь с агентами “Треста”. В сентябре 1925-го он был арестован, а в ноябре 1925-го расстрелян по приговору, который был вынесен ему еще в 1918 году. Приговор подписал лично Сталин. Сидней Рейли стал одним из прототипов Джеймса Бонда, но об этом ниже.
Самым знаменитым британским агентом, побывавшим во Владивостоке, стал не Рейли, а другой британский шпион. Он был малоизвестным разведчиком, но зато стал всемирно известным писателем. Речь идет о Сомерсете Моэме.
Классик английской литературы, автор романов “Театр”(12+), “Луна и грош” (12+), “Бремя страстей человеческих”(12+), Моэм был завербован британской разведкой МИ-5 во время Первой мировой войны. Сначала он работал в Швейцарии, где, по собственному признанию, умирал от скуки и требовал отправить его в горячую точку. Наконец, в 1917 г. его отправили в США, а затем в Россию. Миссия Моэма, точнее агента Сомервилля (это был его агентурный псевдоним) состояла в том, чтобы помочь правительству Керенского в борьбе с большевиками.
Летом 1917 г. агент Сомервилль получил 20 тыс. долл. и выехал в Россию через Японию и Владивосток, где сел на Транссибирский экспресс, идущий в Петроград. Визит во Владивосток Моэм описал в двух произведениях: в романе “Эшенден или Британский агент”(12+) (1928) и в рассказе “Сон”(12+) (1936). Они дополняют друг друга и по ним можно воссоздать достаточно полную картину того, что делал Моэм во Владивостоке. Вот что он писал в романе “Британский агент”:
“Случилось так, что работа, которой я занимался в Нью-Йорке, потребовала моего присутствия в Петрограде. По соображениям безопасности мне посоветовали добираться через Владивосток… Путешествие выдалось долгим: от Нью-Йорка до Сан-Франциско, потом через Тихий океан на японском судне до Иокогамы, а из Цуруги на российском корабле — по Японскому морю… Лайнер причалил рано утром, весь день был свободен, надо было чем-то занять себя. Транссибирский экспресс… отправлялся только в 9 вечера”.
Моэм прибыл во Владивосток в августе 1917-го. Первым делом он посетил британское консульство, где ему вручили билеты на Транссибирский экспресс, а затем прогулялся по Светланской. Город, наполненный праздно слонявшейся публикой, напомнил ему морской курорт. Нагуляв аппетит, Моэм решил отобедать в привокзальном ресторане. Здесь его настроение испортилось. Моэм заказал в ресторане борщ и водку, но заказ несли долго, обслуживание было отвратительное, и его сосед по столику сказал: “С приходом революции ждать в ресторане приходится бесконечно”.
После обеда Моэм отправился на перрон, где решил подождать посадки на поезд.
“Целые семьи сидели на своих вещах, — писал он, — казалось, они расположились здесь лагерем уже давно. Люди метались взад и вперед или, собравшись небольшими кучками, о чем-то ожесточенно спорили… Картина производила впечатление вселенского хаоса. Свет на перроне был слабый и мертвенно-белый, и белые лица всех этих людей напоминали лики ожидающих Страшного Суда…”
Когда Моэм вошел в вагон своего поезда, то обнаружил, что его место занято. Какая-то семья, отчаявшись купить билеты, захватила его купе. Моэму пришлось обратиться к проводнику, чтобы восстановить порядок. Наконец, поезд тронулся и Моэм облегченно вдохнул. Впрочем, самое сложное было впереди. Поезд до Петрограда шел 12 суток и это путешествие агенту показалось бесконечным.
В результате, миссия Моэма-Сомервилля оказалась провальной. Пока он ехал, в России произошел Корниловский мятеж, большевики, сыгравшие большую роль в его подавлении, усилились и их приход к власти стал неизбежным. Моэм опоздал и режим Керенского было уже не спасти.
Японская разведка
Особый интерес к Владивостоку проявляла разведка Японии. Как торговый порт, он привлекал к себе японских коммерсантов, как военный порт, таил в себе угрозу для японских военных и политиков. В 1875 г. МИД Японии отправил во Владивосток чиновника Сэваки Хисато с секретной миссией для изучения обстановки в недавно открывшемся российском порту. Севаки сделал вывод, что Владивосток развивается, как международный порт и Япония обратилась к России с просьбой открыть здесь консульство, но получила отказ.
Россия не дала согласия на открытие японского консульства во Владивостоке, объяснив это тем, что город является военно-морской базой, но в 1876 г. во Владивостоке было открыто Японское коммерческое агентство, которое выполняло консульские функции и одновременно играло роль опорного пункта для японских спецслужб.
В 1875—1876 гг. старший лейтенант японского флота Куроока Татэваки, под прикрытием и псевдонимом, выполнял особое задание во Владивостоке и стал первым офицером японской военно-морской разведки, работавшим в России. В 1887 году, уже под своим настоящим именем, он прибыл во Владивосток в рамках ознакомительной (а на самом деле, разведывательной) поездки по портам Приморской области.
Наиболее активно японская разведка действовала во Владивостоке накануне Русско-японской войны 1904-1905 гг. и сыграла огромную роль в победах Японии, одержанных в этой войне. Именно после Русско-японской войны в России осознали необходимость создания контрразведки, как особого подразделения и в это время начали формироваться российские спецслужбы, опыт которых был развит уже в советское время.
Противодействовать разведке Японии было нелегко, поскольку в среде японских жителей Владивостока чуть не каждый второй был готов работать на японское правительство. Известна история японского фотографа Нариты, который поселился в городе перед русско-японской войной 1904-1905 гг. Он делал большие скидки военным и у него с удовольствием фотографировались русские офицеры. За две недели до начала войны Нарита исчез, а Генштаб Японии получил весьма точные сведения о командном составе частей Владивостока.
Другая история касается популярного во Владивостоке цветочного магазина Икеда. Хозяин магазина был хорошо известен местным барышням и кавалерам. Какого было удивление владивостокцев, когда в 1918 году они увидели Икеду в форме японского офицера, разгуливающего по Светланской.
Русская разведка
Одним из первых русских разведчиков, действовавших во Владивостоке в начале ХХ века, стал всемирно известный писатель и путешественник Владимир Клавдиевич Арсеньев. Впрочем, как в случае с Сомерсетом Моэмом, слава литератора затмила его профессиональную деятельность.
В 1900 г. поручик Арсеньев прибыл на Дальний Восток, как обычный пехотный офицер, но уже через два года заведовал охотничьей командой крепости, в обязанности которой входила разведка. Во время русско-японской войны он возглавил специальный отряд, который действовал на территории Приморской области и, в частности, обезвредил японский десант, высаженный близ Ольги. За эти операции он был награжден и получил звание штабс-капитана.
После Русско-японской войны Арсеньев совершил ряд разведывательных экспедиций по Уссурийскому краю с целью рекогносцировки местности и устройства секретных баз на случай новой войны с Японией, за что был удостоен несколько наград и получил звание полковника.
Во время гражданской войны 1918-1922 гг. Арсеньев был противником кровопролития и не примкнул ни к одной из противоборствующих сторон. Тем не менее, он оказывал личную помощь друзьям и знакомым, которые оказались, как среди красных, так и в белом стане. Более того, в это время Арсеньев сотрудничал с американской разведкой, считая американцев стоящих над схваткой и способных предотвратить кровопролитие в России.
Во многом так и было: американцы не только стояли между красными и белыми на Дальнем Востоке России, не давая развернуться крупным военным действиям, но и присматривали за японцами, которые проявляли слишком большой интерес к ресурсами Сибири. Пока американский корпус находился в Приморье, японцы вели себя “прилично” и лишь, когда весной 1920 США вывели свои войска из России, во Владивостоке был совершен японский переворот, во время которого погиб знаменитый красный командир Сергей Лазо.
О работе Арсеньева с американцами говорит его переписка с Дэвидом Берроузом. резидентом военной разведки США в Сибири 1918-1920 гг.
Из письма Арсеньева Берроузу от 6 апреля 1921 года: “Я всегда вспоминаю с удовольствием то время, когда я работал с вами в американском штабе, и мне хотелось бы это время вернуть…” В 1922 году Берроуз получил в дар от Арсеньева книгу “Дерсу Узала” и поделился этой новостью в личном письме другому разведчику — полковнику Мэйсону, отметив, что автор книги “был на службе нашей военной разведки во время Сибирской экспедиции”.
Справка: Дэвид Прескотт Берроуз (1873-1954) — профессор политологии, майор кавалерии, участник американской интервенции на Дальнем Востоке России в 1918-1920 гг. Сопровождал атамана Семенова, затем возглавлял американскую военную разведку во Владивостоке. В 1940-е гг. стоял у истоков создания ЦРУ.
Первый русский дзюдоист
В начале ХХ века во Владивостоке жил и работал знаменитый русский и советский разведчик, основатель самбо, Василий Ощепков. История его удивительна.
Василий Ощепков родился на Сахалине в 1892 году, у ссыльной каторжанки. Родного отца он не знал. Благодаря протекции дяди, он попал в православную миссию в Токио, где русских мальчиков обучали японскому языку для службы в миссии и православном Токийском храме. Кроме японского языка, русские семинаристы изучали борьбу дзю-до. Вася Ошепков увлекся этой борьбой и стал первым европейцем, окончившим школу дзю-до черным поясом. Учился он лично у Дзигаро Кано — основателя дзю-до.
В 1914 году Василий Ощепков приехал во Владивосток и открыл здесь первую школу дзю-до в России. В дальнейшем он разработал собственную систему борьбы — самообороны без оружия, которая сокращенно получила название самбо. Талантливого спортсмена заметили спецслужбы и до 1917 года Ощепков служил в контрразведке Приамурского округа, а после 1922 года перешел на работу в иностранный отдел ОГПУ.
В 1923 году Василия Ощепкова направили на нелегальную работу в Японию. Работал он под прикрытием, представляясь киномехаником и прокатчиком фильмов. Сначала он действовал в Карафуто — японской части Сахалина, а затем переехал в Токио, где создал агентурную сеть и поставлял в СССР ценную информацию о военных силах Японии. В 1926 году его отозвали и назначили переводчиком японского языка в штаб Сибирского округа.
В СССР Ощепков продолжил разработку нового вида борьбы. Во Владивостоке он преподавал на Корабельной набережной, 21 (ныне спортклуб ТОФ), где сейчас открыт музей, посвященный Василию Ощепкову и установлен памятник основателю самбо. Позже его перевели в Новосибирск, а затем в Москву.
В 1937 году Василий Ощепков был арестован по ложному обвинению в связи с японской разведкой и скончался в Бутырской тюрьме от сердечной недостаточности. В СССР имя Ощепкова находилось под запретом, а основателем самбо “назначили” его ученика Харлампиева. Лишь в годы перестройки, а затем в современной России доброе имя Ощепкова было восстановлено.
Токио — Висбаден — Мюнхен
В борьбе японской и советской разведок большую роль сыграл журналист и разведчик Рихард Зорге. С 1930 года он находился на нелегальной работе Китае, а в 1933 году стал советским резидентом в Токио. Но, прежде чем приступить к работе в Токио, он несколько раз посещал Владивосток.
21 ноября 1932 года Зорге впервые прибыл на берега бухты Золотой Рог для координации действий и согласования работы с радиостанцией, которая была установлена на мысе Голдобина (Чуркин) исключительно для связи с Японией и агентом по имени “Рамзай” (агентурный псевдоним Зорге). Здесь приниамли его радиограммы, а затем отправляли в столицу. В шифровках Владивосток получил кодовое имя “Висбаден”, а Москва — “Мюнхен”.
В 1930-е годы на Дальнем Востоке собрался весь цвет советской разведки. В Китае в это время работали Наум Эйтингон (впоследствии он стал одним из организаторов убийства Троцкого), Вильям Фишер (похититель секретов атомной бомбы в США) и его друг Рудольф Абель, именем которого Фишер назвался при аресте в Калифорнии. Кстати, по словам Юлиана Семенова, Вильям Фишер стал одним из прототипов легендарного Штирлица.
Литературные и кино-разведчики и шпионы
К слову о Штирлице. Надо сказать, что самый знаменитый литературный и киношный русский разведчик Максим Исаев, он же Штирлиц, первое свое крещение принял во Владивостоке. Первым романом этой серии стал “Пароль не нужен”(12+), где Юлиан Семенов отправил Максима Исаева во Владивосток 1922 года. Здесь будущий Штирлиц работал журналистом, проживал на улице Полтавской, а вечером любил посидеть в ресторане “Версаль”, где познакомился со своей будущей женой Сашей Гаврилиной.
Во Владивостоке они сочетались браком, а на станции Океанской прошел их медовый месяц. Окончилось это рождением сына, который тоже стал разведчиком, но Максим Исаев узнал об этом только 18 лет спустя, так как осенью 1922 года по спецзаданию ушел в эмиграцию. С сыном Исаев-Штирлиц встретился лишь однажды, в Кракове в 1944 году (роман “Майор Вихрь” (12+)), а с женой в 1936 году, во время знаменитой сцены в берлинском кафе “Элефант” (сериал “Семнадцать мгновений весны).
Джеймс Бонд во Владивостоке
Забавно, но, согласно произведениям Яна Флеминга, во Владивостоке побывал самый знаменитый в мире шпион — Джеймс Бонд.
Ян Флеминг родился в Лондоне в 1908 году в богатой семье. Его отец был банкиром и членом парламента, но в 1917 году Флеминг-старший погиб на фронте Первой мировой. В 1927 — 1932 гг. Ян Флеминг обучался в престижных университетах Итона, Мюнхена и Женевы. Учился не очень прилежно, но добился больших успехов в спорте, занимаясь легкой атлетикой. В 1933 г. он провалил экзамены при поступлении на службу в МИД и устроился корреспондентом информационно агентства Рейтер, которое направило его на работу в Москву. Флеминг освещал процесс над шестью британским инженерами, обвинённых в шпионаже и одновременно попытался взять интервью у Сталина. На его письмо советский диктатор ответил лично, чем Флеминг был потрясён. Сталин извинился, что по причине занятости, не может встретиться, но это письмо Флеминг хранил всю жизнь, вставил в рамочку и впоследствии повесил в рабочем кабинете.
В мае 1939 года Флеминг был завербован разведкой военно-морского флота и получил кодовое имя “17 F”. Во время Второй мировой войны он участвовал в планировании операции против Германии, в частности разработал план по дезинформации немцев перед высадкой союзников на Сицилии.
После войны Флеминг стал иностранным редактором газеты The Sunday Times (18+) — в его обязанности входило управление работой всемирной сети корреспондентов издания. Когда он стал писателем, эта работа, а также служба в разведке позволили Флемингу наполнить романы о Джеймсе Бонде специфическими деталями.
Первый роман серии — “Казино „Рояль“ (12+), был написан Флемингом в 1952 году. Роман оказался успешным, и издательству пришлось выпустить три тиража, чтобы справиться со спросом. Впоследствии Флеминг написал еще 10 романов о Бонде и несколько рассказов. Сюжет строился вокруг Джеймса Бонда, офицера секретной разведывательной службы МИ-6.
Владивосток появляется в последних двух романах Флеминга о Джеймсе Бонде: “Живешь лишь дважды”(1964)(12+) и “Человек с золотым пистолетом” (1965)(12+), причем последний роман был издан уже после смерти автора. По сюжету, Бонд оказывается в Японии, где у него начисто отшибает память.
Из романа “Жизнь дается лишь дважды”:
“Бонд вытащил из кармана смятый клочок бумаги и протянул Кисси. Она поняла, в чем дело и ей стало страшно. Она опустила руки и посмотрела на бумажку: это была газетная четвертушка, снятая с гвоздя в уборной. Она всегда рвала их сама и следила, чтобы на них не оказалось английских слов — так, на всякий случай.
Бонд спросил:
— Кисси, что это за слово “Владивосток”? Что оно значит? Я его знал когда-то и связано оно с большой страной. По-моему, она называется Россия. Верно?
Кисси вспомнила клятву священнику и закрыла лицо руками:
— Да, Таро-сан, верно.
Бонд прижал кулаки к глазам, сильно надавил:
— По-моему, в прошлой жизни у меня там были какие-то дела. Но вот что? Я обязан вспомнить, откуда я появился на Куро. Помоги мне, Кисси!
Кисси подняла лицо и посмотрела на него. Тихо сказала:
— Я помогу тебе, любимый.
— Мне нужно добраться до Владивостока, и тогда, может быть, я все вспомню.
— Как прикажешь, милый. Завтра в Фукуока идет почтовый пароход. Там я посажу тебя на поезд, дам денег и все объясню. В туристических агентствах предлагают путешествия на Сахалин, это уже Россия. Туда можно добраться с северного острова Хоккайдо. А Владивосток — большой порт к югу от Сахалина. Но будь осторожен, у нас сложные отношения с русскими”.
В романе “Человек с золотым пистолетом” Бонду удается восстановить память, он возвращается в Лондон и рассказывает руководству, что с ним произошло:
“Боюсь, что еще многого не могу вспомнить. Меня ударили по голове, — он дотронулся до правого виска, — это случилось во время выполнения задания, с которым вы послали меня в Японию. Потом в памяти полный провал, подобрали меня недалеко от берега, рядом с Владивостоком. Понятия не имею, как я там очутился. Меня изрядно поколотили и тогда я вдруг вспомнил, что я вовсе не японский рыбак, как считал раньше… Дальше милиция сдала меня в местное отделение КГБ. Знаете, большое серое здание на Морской улице, прямо против порта и рядом с железнодорожной станцией. Когда они передали отпечатки моих пальцев в Москву, там страшно засуетились, и меня тут же самолетом отправили туда с военного аэродрома Вторая Речка, находящегося к северу от города. В Москве меня допрашивали неделями, или, вернее, пытались допрашивать, потому что я не мог ничего вспомнить, кроме тех вещей, что они сами же мне подсказывали… Это их очень огорчало”.
Сам Флеминг во время Второй мировой войны, сопровождая атташе по морским делам, бывал в России, но сложно сказать, был ли он во Владивостоке. В судьбе разведчика много тайн. Впрочем, из приведенного текста видно, что во Владивостоке он неплохо ориентируется. Речь в романе идет о 1950-х годах, где в то время на Второй Речке в то время действительно находился военный аэродром, а в “большом сером здании на Морской улице” (имеется в виду 1-я Морская, 2) находился один из отделов КГБ.
Отец советской микроэлектроники
В 1965 г. в ДВНЦ появился новый сотрудник. По-русски он говорил с акцентом, представили его, как грека Филиппа Староса и определили на работу в будущий ИАПУ — Институ автоматики и управления. На самом деле, это был американец греческого происхождения Альфред Сарант, советский разведчик, который бежал из США в 1950 году во время скандала с Манхеттенским атомным проектом.
Когда в США выяснилось, что ядерные секреты украдены и переданы в СССР, то по этому делу первыми были арестованы супруги Розенберг. Альфред Сарант тоже был арестован, но допрошен и отпущен на волю. Воспользовавшись моментом, он, вместе со возлюбленной Кэролайн Дэйтон на автомобиле пересек границу США и Мексики, затем переехал в Гватемалу, оттуда попал в Испанию, а затем через Польшу выехал в СССР.
Точная дата его рождения неизвестна — он родился в Греции приблизительно в 1917 году. В 1918 году семья перебралась в США, где Сарант-младший окончил колледж Cooper Union в Нью-Йорке. В 1940-е гг. работал в компании Western Electric и в оборонных фирмах США. В это же время он заинтересовался коммунизмом и на этой почве его завербовал коллега, советский разведчик Джоэл Барр. Оба работали на СССР бесплатно, по идейным соображениям.
После побега в СССР, Саранту переделали биографию и дали новое имя: Филипп Старос. Сначала он работал в Чехословакии, где создавал систему противовоздушной обороны, а в 1955 году Хрущев пригласил его в СССР.
Старос возглавил специальную лабораторию в Ленинграде, разрабатывал приборы для авиации и флота, а в 1959 году он создал Специальное конструкторское бюро КБ-2, где в начале 1960-х под его руководством была создана малогабаритная цифровая управляющая машина УМ-1 — первый советский компьютер. Старос был удостоен Государственной премии СССР и считается отцом советской микроэлектроники.
Первый советский PC весил 65 кг, потреблял 100 Вт, состоял из 8 тыс. транзисторов и примерно 10 тыс. резисторов и конденсаторов. Во время испытаний работал без сбоев в течение 250 часов. Разработчик машины был представлен публике как “товарищ Филиппов”. 4 мая 1962 года КБ посетил Хрущев и Старос лично продемонстрировал ему возможности ЭВМ. Он также презентовал проект создания Научного центра микроэлектроники союзного масштаба — советскую Кремниевую долину. Хрущев дал “добро” и, в случае чего, разрешил обращаться к нему напрямую.
Под советскую “Кремниевую долину” (американская, кстати, возникла позже) определили заложенный незадолго до этого новый спутник Москвы Зеленоград. Директором Научного центра стал опытный разработчик радиотехнических комплексов Федор Лукин. Староса назначили его заместителем по науке, но он сохранил за собой руководство КБ-2.
В 1964 году у Староса начались проблемы. Не сложились отношения с Лукиным и с министром электронной промышленности СССР Александром Шокиным. Старос пошел ва-банк, он написал Хрущеву, но тут в стране произошел переворот: Хрущева сняли и пост генсека занял Брежнев. После этого министр электронной промышленности Шокин сказал Старосу: “Филипп Георгиевич, мне кажется, что у вас возникла странная фантазия, будто вы являетесь создателем советской микроэлектроники. Это неправильно. Создателем советской микроэлектроники является партия, и чем скорее вы осознаете этот факт, тем лучше будет для вас”. После этого Староса отправили в ссылку — во Владивосток.
Так Филипп Старос оказался в ДВНЦ. Последние годы жизни он провел во Владивостоке, работая в Институте автоматики и процессов управления, где возглавлял Отдел искусственного интеллекта и занимался исследованиями в области создания “кристаллического мозга”.
Во Владивостоке Староса знали не только ученые. Он открыл английский клуб при филфаке ДВГУ и музыкальный салон (он сам играл на нескольких инструментах, переводил на русский тексты “Битлз” и “Роллинг Стоунз”). Анна Петровна Старос — под этим именем в СССР знали жену Староса — та самая Кэрол Дэйтон с их дочерью Кристиной вели на Приморском телевидении передачу “Do you speak Еnglish?”.
В октябре 1974 года президиум ДВНЦ выдвинул Староса в члены-корреспонденты АН СССР, но первая попытка не удалось, несмотря на то, что Андрей Капица дал ему блестящую характеристику: “Проявил себя крупным ученым, смелым конструктором и способным организатором… Им создана научная школа, охватывающая широкий круг вопросов в области управляющей техники и микроэлектроники… Воспитано большое число научных специалистов высокой квалификации, кандидатов и докторов технических наук”.
В 1976 году Староса назначили заместителем директора ИАПУ, снова выдвинули в членкоры АН СССР и снова неудачно. В начале 1979 года председатель Президиума ДВНЦ академик Шило пишет в Москву о заинтересованности Президиума в избрании Староса, называет его одним из основателей отечественной микроэлектроники. Староса вновь вызвали в Москву на выборы, но он до них не дожил.
12 марта 1979 года профессор Филипп Старос умер от инфаркта в машине, мчавшей его по Ленинскому проспекту Моквы в больницу. “Ребята! Я теряю сознание…” — удивленно сказал он в последнюю минуту. Тело Староса кремировали в Москве, а прах перевезли во Владивосток и захоронили на Морском кладбище, но затем опомнились и перевезли в Ленинград на Большеохтинское кладбище. Позднее, во времена перестройки, Анна Старос вернулась в США — к родным.
На Западе только в 1980-е годы поняли, что советские ученые Старос и Берг (последний умер в Москве в 1998 году) — это беглецы Сарант и Барр. В 2005 году в США вышла книга Стивена Юсдина “Инженеры коммунизма” с подзаголовом “Как два американца шпионили в пользу Сталина и основали Советскую Кремниевую долину”, где описывается история работы Саранта и Бара на советскую разведку и их бегство в СССР.
Дневников или мемуаров Старос не оставил и лишь в 1990-е годы в России стали известны подробности его жизни. В 1994 году Даниил Гранин использовал историю Саранта и Барра в романе “Бегство в Россию”, а ученик Филиппа Староса Виктор Заводинский написал о своем учителе роман “По образу и подобию”, героя которого зовут Александр Феоктистович Мелос.
Источник: primamedia.ru
