В тот же день на улицы города вступили войска Народно-революционной армии Дальневосточной республики (ДВР), а уже 14 ноября парламент ДВР объявил на всем Дальнем Восток власть Советов. Далее, буквально на следующий день, последовал декрет правительства РСФСР о включении Дальнего Востока в свой состав.
ДВР, который был провозглашен 6 апреля 1920 года являлось формально независимым государством с демократическим уклоном, без намека на социализм, но де-факто республика была, как сейчас модно говорить, проектом Кремля, своеобразным буфером между Советской Россией и Японией.
«Довольно веселая республика», так расшифровали аббревиатуру острословы того времени, вполне точно описывало вакханалию, происходившую в ДВР, особенно в ее столице Владивостоке, где засели дельцы, военспецы, интервенты, дипломаты со всего света – народ не шибко обремененный моральными ценностями. Нравы царили похлеще лучших дней «оголтелого НЭПа». Один из очевидцев так описывал владивостокскую действительность в те годы:
Этот окраинный город был тогда похож на какую-нибудь балканскую столицу по напряжённости жизни и на военный лагерь по обилию мундиров. Кафе, притоны, бесчисленные, как клопы в скверном доме, спекулянты, торгующие деньгами обоих полушарий и товарами всех наименований. Газеты восьми направлений. Морфий и кокаин, проституция и шантаж, внезапные обогащения и нищета, мчащиеся автомобили, литературная и прочая богема. Напряженное ожидание то одного, то другого переворота. Парламенты. Военные диктатуры. Речи с балконов. Мундиры чуть ли не всех королевств, империй и республик. Лица всех оттенков, всех рас до американских индейцев включительно. Белогвардейцы и партизаны, монархический клуб рядом с митингом левых. Взаимное напряжённое недоверие. Американские благотворители. Шпики. Взлетающие на воздух поезда в окрестностях. Пропадающие неведомо куда люди… Перенесите все это за восемь тысяч вёрст от Москвы, отдайте одну улицу белым, а другую — красным, прибавьте сюда по полку, по роте солдат разных наций, от голоколенных шотландцев до аннамитов и каких-то неведомых чернокожих — и вот вам Владивосток переходных времён.