Первый межнациональный брак между русскими казаками и якутами отмечен в 1631 году: «С.Т. Чюфарист был участником похода атамана И.А. Галкина в 1631 г. на Среднюю Лену, где взял себе в «жонку» якутку Быгею. Брак Чюфариста с Быгеей – самый ранний по письменным источникам межнациональный брак в Ленском крае».
Этот союз имел и важное практическое значение: «для толмачества ж взяти ему … у енисейского стрелца у Семенки Тимофеева Чюфариста яколскую жонку Быгея».
Но главное – рождались дети: русские — по казачьей службе, а по материнскому воспитанию (отцы были в постоянных служебных командировках) – якуты, юкагиры, тунгусы, воспринявшие с молоком матери культуру, традиции и язык.
Сам десятник Семен Тимофеевич Чуфарист прослужил в Якутии более тридцати лет (последнее упоминание о нем мы обнаруживаем в документах за 1661 год), а затем на смену ему пришли сыновья – Андрей и Василий.
Следующим в цепочке врастания сибирского казачества в северные народы, если говорить о знаменитостях, был Семен Иванович Дежнев, родившийся в Великом Устюге.
Его брак с алданской красавицей Абакаяда Сючу давно уже оброс самыми легендарными подробностями, а рожденный в этом браке сын получил символическое имя – Любим.
Якутский писатель, патриарх якутской драматургии, Суорун Омоллоон – Дмитрий Кононович Сивцев, создавая вместе с композитором Николаем Пейко либретто балетного спектакля «Абакаяда», утверждал, что супруга ждала своего мужа, оказавшегося волею судьбы и службы на Чукотке, долгих 20 лет, храня верность и любовь.
Более того, писатель отыскал в архивах Санкт-Петербурга список, где вместе с именем жены Дежнева было еще семьдесят имен крещеных якуток – жен енисейских, березовских, тобольских казаков, несших, как и Семен Иванович, службу в Якутии.
Балет был поставлен в Якутском музыкальном театре в 1983 году. Сюжет, как сообщают, был следующий: «…в атмосфере вражды между якутскими тойонами и русскими казаками на сцене развивается любовь Семёна и Абакаяды». Но по политическим соображениям спектакль выдержал всего два сезона.
Но история на этом не завершалась.
70 имен казачьих жен в самом начальном периоде формирования Якутского воеводства.
И их дети —это первое поколение якутов «русской крови», которые продолжают дело, начатое их отцами, – продвижение на север, восток и юг.
Иван Петрович Козыревский – внук литвина (белоруса) Федора Козыревского, прибывшего в Якутск в 1670 году:
«Дело об объявлении в Якутской приказной избе ссыльных, прибывших из сибирских городов, и назначении денежного и хлебного жалованья шляхтичам Федору Козыревскому с товарищами, и определении их на службу в Якутский острог».
В 1671 году Федор Иванович – сын боярский. В 1693 году он ушел в Якуцкий Спасский монастырь и постригся в монахи под именем Аврамий.
На смену отцу приходит Козыревский нового – уже якутского — поколения – Петр Федорович, сосланный впоследствии на Камчатку и прибывший туда в составе отряда первого камчатского приказчика Тимофея Кобелева.
Иван Петрович с братьями – Михаилом и Алексеем – были уже представителями третьего поколения. В память об отце – сборщике ясака – Иван Петрович назовет Козыревкой один из притоков реки Камчатки, а сам войдет в историю планеты как первооткрыватель Курильских островов.
И спрашивается: каких кровей был этот человек, обессмертивший свое имя, какой народ должен признать его своим, чтобы внести в список СОБСТВЕННЫХ национальных героев?
Но вот беда – очень сложно подвергать наших героев, а тем более их потомство, национальному расчленению – настолько все плотно за века срослось, что не поддается ни политическому, ни идеологическому, ни националистическому препарированию.
Ведь век за веком, поколение за поколением, вступая в смешанные-перемешанные межнациональные браки, неся в своей основе любовь и верность, наши предки создавали нас – своих потомков, будучи совершенно уверенными в том, что для нас, потомков, важно не то, кто и какой национальности из наших предков был, а то, что в итоге этой длинной генеалогической цепочки на свет появились именно МЫ – продолжатели кровного и духовного родства.
Именно МЫ – со всем тем генетическим богатством, которое вложили в нас наши предки.
Но есть и другая сторона медали – мы носители не только биологического, но и культурно-исторического наследия своих предков, независимо от того, какое наследие мы получили.
В свое время князь Петр Владимирович Долгоруков, величайший генеалог Российской империи, совершенно, на мой взгляд, справедливо утверждал, что все хорошее, что создали, сотворили, сделали наши предки, является общеродовым (общенациональным) достоянием, а все плохое – остается на совести того, кто это когда-то совершил.
Первое поколение якутян – из многонациональной семьи казаков-сибиряков, прибывших в Якутию из Березова, Тобольска, Енисейска (а туда – в своем большинстве с Русского Севера и земель коми – зырян и пермяков) – определило сухопутные границы Российской империи, выйдя к побережьям Северного Ледовитого и Тихого океанов.
И практически сразу же, выйдя на побережья, казаки начали осваивать и морские просторы этих океанов, совершая все более и более длительные морские «вояжи».
Но основная часть морских странствий выпала на следующие поколения якутов «русской крови» — якутских служилых людей Охотского, Тауйского, Удского, Большерецкого, Нижнекамчатского острогов.
Якут «русской крови» Иван Петрович Козыревский в 1711 году начинает освоение Курильских островов.
Якуты «русской крови» — Козьма Соколов, Михаил Кривоносов, Иван Бурнатов «со товарищи» в 1716 году открывают морскую дорогу на Камчатку.
Более ста двадцати якутов «русской крови» доставляли грузы Первой Камчатской экспедиции из Якутска в Охотск по рекам Алдан, Мая, Юдома, перетаскивая дощанники с многопудовым грузом бичевой через мели и пороги, а затем по сугробам в пятидесятиградусные морозы, запрягшись вместо лошадей в нарты, тащили эти нарты, пока не падали в изнеможении от тяжелой работы, холода и голода, — до Охотска добрались только двенадцать из 122 казаков.
Около тридцати якутов «русской крови» в 1732 году на боте «Святой Гавриил» под командой геодезиста Михаила Гвоздева, подштурмана Ивана Федорова и морехода Кондратия Мошкова открывают Большую Землю – Аляксу (впоследствии Аляску).
А с образованием в 1731 году самостоятельного Охотского порта местные казаки – якуты, тунгусы и камчадалы «русской крови» — переходят на другую службу, становясь матросами из казаков и принимая участие во Второй Камчатской экспедиции, Секретных экспедициях Синдта, Креницына-Левашева, Биллинга-Сарычева, участвуя в промысловых экспедициях в Русскую Америку, в Амурской и Сахалинской экспедициях Невельского, отражая десант англо-французов при нападении на Петропавловский порт 1854 года.
Странно, но сегодня, оценивая, как великие, достижения этих морских экспедиций, особенно Первой и Второй Камчатских, проведение которых целиком и полностью зависело от тех самых якутов «русской крови», которые (многие ценой своей жизни) совершенно бесплатно обеспечили доставку грузов в Охотск, а также, УЧАСТВУЯ ВО ВСЕХ ПОСЛЕДУЮЩИХ ЗНАМЕНИТЫХ НА ВЕСЬ МИР ЭКСПЕДИЦИЯХ, испытывая на себе все трудности, связанные с непокорным нравом Тихого океана (и нередко погибая в его пучинах или умирая от цинги), остаются в течение вот уже трех столетий нашей тихоокеанской исторической эпопеи за рамками этой самой истории – и даже не в ее тени, — В БЕЗВЕСТНОСТИ.
Якуты «русской крови» обживали территории всех регионов современного Дальнего Востока. И, казалось бы, 400-летие города Якутска, первоначально Ленского, а затем Якутского острога, ставшего в 1638 году официальной столицей Якутского воеводства, охватывающего территории до Северного Ледовитого океана на севере, до берегов Тихого океана – на востоке, и до Байкала и Амура – на юге, — это 400-летие всего Дальнего Востока, открытого, освоенного, обжитого служилыми людьми Якутского казачьего полка, рожденных в результате смешанных браков их отцов-казаков с мамками – представительницами коренных народов Дальнего Востока – якутов, юкагиров, тунгусов, чукчей, коряков, камчадалов…
Но о каком 400-летии Дальнего Востока может идти речь, если история многонационального дальневосточного казачества, впитавшего в себя все коренные народы Дальнего Востока, игнорируется даже самим современным дальневосточным казачеством (в основном пришлым из разных регионов центральной России, а не коренным казачеством ДВ) и коренными народами Дальнего Востока, чья позиция в отношении сибирского (в том числе и якутского — охотского, гижигинского, камчатского) казачества и их заслуг перед нашим общим Отечеством заключается в обывательской формуле «казаки-разбойники» и неких обидах, нанесенных казаками их далеким предкам.
Но вспомним еще раз князя Долгорукова: все полезное, что было сделано нашими далекими предками для нашего общего Отечества – это ПРИНАДЛЕЖИТ НАМ ВСЕМ, то, что было плохого – остается на СОВЕСТИ того, кто это сделал.
У нас есть общее – наше Отечество. У нас есть общее – наш российский Дальний Восток, освоенный нашими предками, которые заключали между собой обет на ЛЮБОВЬ и ВЕРНОСТЬ. И были верны этому обету, как Абакаяда Сючу, не смотря на годы и расстояния.
Не пора ли и нам, народам, проживающим на Дальнем Востоке России, заключить, как наши предки, обет на ЛЮБОВЬ к «отеческим гробам» и ВЕРНОСТЬ заветам наших далеких предков, оставивших нам в наследство нашу великую Родину?
Участие сибирских казаков в Первой Камчатской экспедиции Витуса Беринга. Доклад Сергея Вахрина:
