Полвека назад на острове Таити скончался командующий последней армией белых в Приморье. Это был военный комендант Уссурийска генерал Иннокентий Смолин. В судьбе генерала тесно переплелись смерть, жестокость, патриотизм, верность долгу и беспечность тропиков. А началась его непростая жизнь 140 лет назад в городе Якутске в семье караимов по фамилии Муттерперль.
Перед поступлением в военное училище в Иркутске, видимо, приняв православие, сменил фамилию на Смолин и отчество с Константинович на Семенович. После выпуска из училища служил в одном из сибирских стрелковых полков, участвовал в войне с Японией. Особо отличился во время Первой мировой войны, дважды был ранен, награжден пятью орденами и именным оружием. В 1917 году полковник Смолин командовал Финляндским стрелковым полком. Революцию Иннокентий Семенович не принял и был уволен, тогда же в 1917 году, в запас.
Проживал близ города Туринска Тобольской губернии у родственников. В начале 1918 года возглавил подпольную офицерскую организацию в Туринске. Затем, преследуемый большевиками, скрывался в окрестностях города, в июне 1918 перешёл линию фронта, вышел в расположение белых войск и добрался до Кургана, а затем до Омска, где предложил полковнику Павлу Павловичу Иванову-Ринову создать отряд особого назначения для выполнения задач оперативного характера по ликвидации Советской власти в Сибири.
Уже 24 июня 1918 года был сформирован отряд Смолина (35 чехов и 44 русских, из них 16 человек конных под начальством ротмистра Михаила Михайловича Манжетного). Состав русских был следующим: 25 офицеров, 4 вольноопределяющихся, 6 солдат из местных крестьян и 9 человек учащейся курганской молодежи. Отряд входил во 2-й Степной Сибирский стрелковый полк.
В это время в Тобольск был перевезен император Николай вместе с семьей и помещен под арест и охрану. Смолин – человек действия, он организовал белый партизанский отряд, укрылся в тайге и даже якобы стал готовить вооруженное освобождение царской семьи. Однако вскоре семью царя переправили на Урал. Смолин отправился в Алапаевск, где содержались несколько великих князей. Но не успел. 18 июля 1918 года, на следующий день после расстрела царской семьи в Екатеринбурге, в алапаевскую шахту были сброшены и забросаны гранатами шестеро Романовых и двое их слуг.
— Мы стали там копать и скоро добрались до первого трупа, — вспоминал позднее Смолин. — Со временем добрались до дна и обнаружили их всех. Ужасно, но они точно не были убиты гранатами, так как лежали на разных уровнях, их рты и ногти были полны земли, потому что они пытались рыть руками и зубами, чтобы выбраться наружу. Великая княгиня разорвала свою рубашку, чтобы перевязать ногу одного из своих племянников, перед тем как они оба умерли от удушья! Мы положили трупы на козлы и сфотографировали их. Это те снимки, которые вы можете видеть сейчас во всех документальных книгах, посвященных ужасному эпизоду.
Помимо многочисленных диверсионных операций против Красных, отряд Смолина сыграл важную роль во взятии 20 июля 1918 года города Тюмени войсками генерала Григория Афанасьевича Вержбицкого. После взятия города полковник Смолин командовал парадом войск белых повстанцев, казаков и чехословаков.
В войсках адмирала Колчака Смолин командовал Сибирской стрелковой дивизией, степным Сибирским корпусом, с февраля 1919 года – генерал-майор, с начала 1920 года – генерал-лейтенант Дальневосточной армии. Участник Великого Сибирского ледяного похода, когда, пройдя 2500 км по морозной тайге, он привёл 1800 бойцов под Читу.
В мемуарах Иннокентий Семёнович писал:
– Однажды мы отбили город, который был освобождён от красных атаманом Семёновым. На станции стоял бронепоезд, который вмещал вагон-госпиталь с врачами и медсестрами. Мы узнали, что семёновские расстреляли врачей, изнасиловали медсестёр и затем живых бросили в топку паровоза. Мы нашли их. Я назначил военно-полевой суд… Мы их, конечно, не расстреляли – это было бы слишком хорошо! Нет, мы сделали то же, что они сделали с красными медсёстрами – бросили их в топку того же паровоза.
23 мая 1921 года в Никольске-Уссурийском был произведён контрреволюционный переворот. Везде толпы офицеров, прибыл отряд атамана Григория Семёнова. Со зданий срывались флаги Дальневосточной республики. Командир каппелевского корпуса Иннокентий Смолин издал приказ, гласящий о том, что вследствие беспорядков в городе он назначает себя военным комендантом и «временно» берёт на себя охрану города. Смена власти произошла быстро и почти бескровно – всего с десяток убитых в перестрелках, сотня арестованных.
Он оставил в Уссурийске могилу жены Веры Ивановны, сестры милосердия, скончавшейся 5 октября 1922 года от дизентерии и сыпного тифа, заразившейся ими при уходе за ранеными воинами. Она всю Гражданскую войну следовала за мужем, работала в передовом перевязочном пункте, была тяжело ранена. На фронте Вера Ивановна с одинаковой заботой относилась как к белым, так и к красным. «Это была женщина золотого сердца. Все, кто знал её в армии, даже недруги её мужа, относились к ней с уважением и любовью…».
В 1922 году Смолин сражался в рядах Земской рати генерала Дитерихса, после поражения которой эмигрировал в Шанхай. Кстати, тогда против него воевал Леонид Котельников, который за эти «штурмовые ночи Спасска, волочаевские дни» был награждён вторым орденом Боевого Красного Знамени.
В конце Гражданской войны, уже в Приморье, Смолин был назначен начальником гарнизона и комендантом Никольск-Уссурийска. Затем он прослужил начальником Сибирской группы войск правителя Дитерихса до самой эвакуации белых из Приморья в октябре 1922 года, уйдя за границу через Суйфэньхэ.
В Шанхае Смолин служил в Международном сберегательном обществе. Работал страховым агентом, домоуправом и жокеем. В 1939 году уехал в Сингапур, затем на Филиппины и в США, где у него от второй жены родился сын Борис Смолин. Сын в 60-х годах репатриировался в Израиль. Его внук Авигдор Смолин служил офицером бронетанковой бригады «Барак» в израильской армии. Погиб в 1982 году во время Ливанской войны. По данным газеты «Вести» от 7 ноября 2006 года, в Израиле у генерала Смолина-Муттерперля живут около 20 внуков и правнуков.
В 1940 году, вероятно, опасаясь мести агентов ВЧК-ОГПУ, он уехал в Сингапур, потом на Филиппины, а оттуда во Французскую Полинезию — на Таити. Уже навсегда.
В эмиграции со Смолиным встретился океанолог Глеб Удинцев. Он родился в Москве в 1923 году. Воевал штурманом бомбардировщика авиации дальнего действия. После окончания геофака МГУ работал в Институте океанологии, Институте физики Земли, Геологическом институте РАН, доктор географических наук, член-корреспондент РАН. Он писал в своей книге:
– Мои родители жили воспоминаниями о Первой мировой, революциях, Гражданской. И, читая мемуары, я узнавал их друзей, соучеников, знакомых. В армии преобладали совсем не аристократы, «корнеты Оболенские», не дети помещиков и капиталистов, а дети разночинной интеллигенции, бывшие гимназисты, учителя, студенты. Выходцами из этой среды были генералы Корнилов, Деникин, Алексеев, адмирал Колчак.
В моей кочующей судьбе моряка-океанолога я встретился на Таити с одним из колчаковских генералов Иннокентием Смолиным. Вместе с толпой галдящих французов и таитян он пришёл посмотреть в порту Папеэте на наше исследовательское судно «Витязь» в августе 1961 года. Наша страна тогда была в ореоле славы первенства в освоении космического пространства – первый спутник, полёт Гагарина. Нас всюду встречали с распростёртыми объятиями. Статная фигура худощавого седого старика, не решавшегося подняться на борт, привлекла моё внимание. Я подошёл к нему и спросил: «Разве не интересно подняться на борт?». «Знаете, конечно же, интересно, но как-то неловко, ведь я воевал против вас, когда служил в Белой армии адмирала Колчака».
Я всё-таки уговорил его подняться на судно, из патриотических побуждений и желания показать нашу страну в благоприятном свете. Убедил, что распри далёких дней сгладились в человеческой памяти и не играют уже большой роли. Показал наши лаборатории и красиво отделанный салон кают-компании и задал обычный в те дни разрядки международных отношений вопрос: «Не тянет ли вас вернуться на родину?» «Тянет, конечно, но слишком много тяжелых воспоминаний связано с гибелью адмирала и всей нашей армии, так что лучше не пробуждать их возвратом на ту ставшую злой для нас землю. Правда, признаюсь, хотелось бы хоть на минутку побывать на могиле моей жены. Она была сестрой милосердия, умерла от сыпного тифа и похоронена в Николаевске-Уссурийском, теперь это Уссурийск. Да, видно, уже не удастся». Он, в свою очередь, пригласил меня, но опасения доноса судового помполита о нежелательном общении с белоэмигрантами за границей, за которым была угроза лишения выездной визы и невозможности участия в необходимых мне морских экспедициях для научной работы, остановили меня. От французских учёных, приходивших к нам на «Витязь», я узнал, что генерал Смолин служит главным бухгалтером в банке Папеэте и пользуется огромным уважением как прекрасный специалист и надежнейший человек безукоризненной репутации. Он одинок и ведёт замкнутый образ жизни.
Один из посетителей рассказывал, что у генерала Смолина был большой дом на Таити в пять комнат, большой сад с 15 видами деревьев (от кофейного до ананаса), птичий двор, гараж, конюшня, мастерская, сараи. В конце сада протекала река. Здесь генерал держал кур, коров, кроликов и коз. «Это был худощавый вариант Тараса Бульбы, с монголоидным лицом, отвислыми густыми усами и пронзительным взглядом зеленовато-серых глаз. За несколько минут мы опустошили бутылку охлажденной водки с печеньем и свежими фруктами», – рассказывал гость генерала. Умер Иннокентий Смолин 23 февраля (словно в насмешку судьбе) 1973 года на Таити на 90-м году жизни.
Использован материал с сайтов:
1. yakutia-daily.ru
2. vlad.mk.ru
3. wikipedia.org
О генералах родом из Якутии еще можно почитать/посмотреть в материалах нашего сайта: