И снова письмо. Теперь из Якутии. От Ольги Охлопковой. Вопрос интересный: «Здравствуйте! Пишу из Якутии. Я из рода Кычкиных и нас родственников очень много. Знаю, что мой предок Кычкин дворянин. Вот думаю: дворяне Кишкины те же Кычкины? Как вы думаете?».
Сначала давайте разберемся с понятием сибирского дворянства.
Нижняя ступенька – сын боярский.
Сын боярский – это не сын боярина, а чин служилого человека (некогда состоявшего в личной боярской дружине). Кстати, не очень высокий – соответствовал даже не обер- а унтер-офицерскому армейскому чину, когда сибирских детей боярских уравняли с общероссийскими служилыми людьми.
А верстали в службу в чине детей боярских сами воеводы (местные или разрядные – енисейские, томские, тобольские).
С дворянством было посложнее.
Как сообщает Иркипедия: «Указом от 30 мая 1683 вводился чин сибирского дворянина, повелевалось ссыльных российских дворян и их потомков, служивших без взысканий в Сибири в детях боярских, уравнять с дворянами и детьми боярскими других городов России».
Но главным было другое — «Создание сибирского дворянства сопровождалось массовым повышением в чинах заслуженных сибирских служилых людей».
При этом сибирское дворянство было личным, то есть по наследству не передавалось.
По наследству передавалось дворянство «по московскому списку» — которое давалось лишь избранным сибирякам.
Среди коренных дальневосточников таких было немного — Гантимуровы и Поротовы.
Кычкины были из ссыльных людей. Об этом мы подробно писали в первом томе нашей книги «Тайны якутских фамилий». Но не из дворян.
Скорее всего, Конон Кычкин был из Красной Слободы Тобольского уезда – по крайней мере, в 1683 году там отмечен его фамильный тезка, местный уроженец – Кондрашко Григорьев Кычкин [РГАДА.Ф.214.Оп.4. Д.206.Л. 48].
Но вообще-то Кычкины своей фамилией обязаны народам коми – либо коми-пермякам, либо коми-зырянам, так как на их языке «кычка» переводится как «щенок».
Что же касается дворян Кишкиных, фамилия которых, вроде как, созвучна фамилии якутских дворян Кычкиных, то этимология (происхождение) этой фамилии несколько иная.
Вот, например, что сообщается в энциклопедическом словаре Брокгауза и Ефрона:
«Кишкины — русский дворянский род, предок которого, Асенбех Кишка, по сказанию древних родословцев, выехал из Польши в конце XIV в. Двое К. убиты в «Московское разоренье», двое под Ляховичами (1655) и один под Конотопом (1659); несколько К. были в XVII в. воеводами и стольниками. Этот род К. внесен во II часть родословной книги Владимирской губернии. Один род К. восходит к концу XVI в. (Гербовник, VIII, 26), два — к первой половине XVII в., а остальные семь родов — позднейшего происхождения».
Поэтому дворянство якутских служилых людей Кычкиных – это только ИХ личная заслуга.
Конон Кычкин, верстанный в 1651 году в рядовые казаки из ссыльных людей, в связи с «хроническим кадровым голодом» среди служилого состава Якутского казачьего полка, разбросанного по всему огромному пространству Якутского воеводства, ничем себя особо не проявил. Наоборот, он погряз в долгах, за которые пришлось рассчитываться его жене:
««…об отдаче ярославскому посадскому человеку Максиму Григорьеву за долг двора жены служилого человека Конона Кычкина Феклы Федоровой» [РГАДА, Якутская приказная изба, т.2, Я.,2016].
Двое его сыновей – Ивашко и Васка – тоже ничем не прославились. Васька же вообще наоборот — «ославился». Сначала сам. А потом и супруга.
В 1670 году он был отправлен на «двоегодную» службу в Охотский острог. Сохранились даже архивные записи, где его имя упоминается вместе с именем Семена Дежнева:
«181-го марта в 3 день память ис хлебново стола в денежной стол подьячему Михайлу Ушнитцкому.
Выдать великого государя за хлебное жалованье атамана казачья жене ево, Семена Дежнева, Палагее да казачьим женам десятника казачья Самышки Мелненка жене ево Офимице Васильево, да рядовых казаков Кондрашки Берсенева жене ево Матренке, да Ортюшки Сизово жене ево Маньке, да Ивашка Ядловского жене ево Офимице, да Оксенка Скребыкина жене ево Марфутке, да Проньки Травинки жене ево Маньке, да Васьки Кычкина жене ево Анютке, да Ивашка Аргунова жене ево Анютке по 2 пуда за рожь деньгами по осми алтын по 2 деньги за пуд, и те дачи в книги записать и к дачам велеть руки приложить. А та им дача дать на нынешней, на 181-й год».
Затем была попытка создания в 1673 году какого-то своего бизнеса:
«Дело по челобитным якутских казаков Семена Прибылого, Вас. Кычкина, Игнатия Асвепова, Петра Бочкарева и др. о зачете их жалованья в счет погашения квасного и банного откупа откупщика Андрея Балдакова».
Видимо, бизнес не удался, или в основе этого конфликта лежали какие-то другие причины, но в материалах Якутской приказной избы за 1682 год сообщается:
«… по иску казака Ив. Антипина к казаку Вас. Кононову Кычкину в побоях и срыве денег и шапки в казенке».
Но к этому времени он был уже не простым казаком – а заплечных дел мастером, то есть… палачом.
И по этой же причине в 1683 году Василий Кононович укрепляется как хозяйственник:
«Дело об отводе казаку Вас. Кычкину сенных покосов, принадлежавших ранее посадскому человеку Емельяну Евдокимову».
Но… разрушается семья:
«В конце июня [1683 г.] биты кнутом в Приказной избе жена заплечного мастера Анна Алексеева Кычкина и пойманный с нею в блудном деле казак Афанасий Антонов. После экзекуции по челобитной мужа ее Василия Кычкина, поданой 5 июля на Софийском дворе боярскому сыну Дмитрию Осиеву, Кычкина «отпущена на волю до святительского указу» и уехала «из Якуцкого в верхние волости для прокормления» [Явловский П.П., История города Якутска].
В 1685 году Василий Кононович уже выступает в роли бирюча – помощника воеводы и его глашатая:
«1685(193) г. мая 22 — не ранее мая 22 1. — Выпись Якутской приказной избы и сказка служилого человека Василия Кичкина об организации починки судов и дощаников в Якутске.
И по указу великих государей, царей и великих князей Иоанна Алексеевича, Петра Алексеевича… (т.) и против наказу генерал и воевода Матвей Осипович Кравков велел послать память из приказной избы [475] бирючю Ваське Кичкину, а того кликать в Якутцком на гостином дворе и по всем улицам, хто из какова чину похочет к плотничному делу для починки великих государей старых дощаников и лодок. И буде хто похочет, и тем людем великих государей жалованье будет сверх казачьих окладов.
И того ж числа бирюч Васька Кичкин в Якутцком на гостине дворе и по всем улицам кликал и подал сказку за рукою, а в сказке ево пишет: /л. 3/
193-го году майя в 22-й день. По указу великих государей, царей и великих князей Иоанна Алексеевича, Петра Алексеевича… (т.) и по приказу генерала и воеводы Матвея Осиповича Кравкова, и по памяти с приказные избы великих государей за печатью велено биричю Ваське Кичкину кликать в Якутцком на гостине дворе по улицам и по перекресткам и велено спрашивать охочих людей плотников изо всяких чинов ис прибавочного жалованья сверх казачьих окладов из прибавки. И я, Васька, в Якутцком на гостине дворе и по улицам кликал 3 дни и таких людей ни в коем… 2 плотников к починке дощенишной и лотошной… 3 не объявилося, только объявилися к такому 4 [че]ловека казаки Петр Борисов, Иван Хле… 5 площадной Микитка Федоров.
К сей скаске вместо бюрюча Васьки Кичкина по его веленью казак Ивашко Катаев руку приложил».
То есть, сам Василий Кычкин не был человеком грамотным.
Дальнейшую возможную карьеру Василия Кононовича прервала эпидемия оспы – он умер на Колыме в 1692 году.
Но семейный забег был уже сделан: в 1720 году Андрей Иванович Кычкин, племенник Василия Кононовича, становится сыном боярским.
Его брат, Дмитрий Иванович, в 1701 году рядовой казак — сборщик ясака в Верховилюйском зимовье, в 1706 году «по указу Его Императорского величества» становится «городским» — то есть, главным — толмачем Якутска с годовым денежным окладом 10 рублей (в два раза выше оклада рядового казака), и хлебным окладом 9 четей ржи и овса, солевым окладом – 3 пуда.
1712 год:
«Относительно добычи соли надо отметить следующие факты: Верховилюйского зимовья ясачный сборщик Димитрий Кычкин, донес, что он видел самосадочную соль на р. Кептенде, явившуюся в 1712 году. Ездил смотреть оную с служилыми людьми и нашел, что «та соль самосадка добрая, чистая… и на потребу христианскому народу годна будет. Участок, на котором объявилась соль, длинником 60 саж., а поперег 25, вышина самосадочной соли 6 четвертей. Для сплава той соли по р. Кептенден до р. Вилюя 5 дней, а конной езды 2 дня. До олексминскаго острога сухим путем 8 дней езды». Кычкин распорядился поставить у источника амбар, который и насыпал солью до верху» [Сибирский вестник, издаваемый Григорием Спасским, 1818 год.Часть первая. Санктпетербург].
И в 1720 году Дмитрий Иванович Кычкин уже сибирский дворянин.
А в 1724 году он удостоен внимания Его Величества государя императора, к тому времени уже смертельно больного. В поиске спасения от смертельного недуга Петр I попытался обратиться за помощью к сибирским шаманам:
«В древние времена тунгусам с детства «шили» лица, протягивая нитку, намазанную углём или другим составом через кожу. «Шитые рожи» относились к роду шаманскому. Первый Российский император Пётр Великий, страдавший тяжёлым заболеванием мочеполовых путей именно «шитых рож» заказал из Якутии.
«Указ его величества императора и самодержца всероссийскаго Иркуцкой провинции из земской канторы въ Якуцк, лейб гвардии капитану порутчику и воеводe господину Измайлову. Сего 724 году, февраля 18 дня, Иркуцкой провинции в доношении сибиряка, якуцкаго дворянина Дмитрея Кычкина, написано: в прошлом де 722 году, в феврале месяце, его императорское пресветлое величество высокоповелительным имянным своим указом приказать изволил ему ехать с Москвы в Сибирь сибирских городов, а имянно: Илимскаго и Якуцкаго уездов, или где можно, обыскать лутчих из Тунгускаго и Ламуцкаго народов Шитых Рож до четырех семей, да шаманов, которые пользуют от болезней и бутто шаманством своим угадывают, выбрать четырех человек лутчих же да при том же позволено взять из Якуцка до Санктпетербурга из свойственников его двух или трех человек, которые будут и в чюжие края способные и для пропитания ему и обретающимся при нем свойственников взять ему в Якуцком из дому своего товаров, а имянно: соболей и лисиц и протчего, для продажи и пропитания, ценою тысячи на 4, и вывезть безпошлинно, а в проезд; без задержания нигде, и те товары осмотреть и описать в Тоболску губернатору, а пошлины с того товару взять в Москве или в Петербурге. A где вышеозначенные иноземцы Шитые Рожи и шаманы приисканы будут, и от тех мест оных приисканых на проезд до Санктпетербурха кормовые денги, також ему и приисканым давать везде подводы и прогонные денги по имянному его императорскаго величества указу. А в прибытии его в Иркуцк, вышеозначенной его императорскаго величества указ он Кычкин объявил…» [Памятники сибирской истории XVIII века. Том 2, стр.463].
Но шаманы не успели…
Деятельность же дворянина Дмитрия Кычкина была многоплановой [хотя в материалах того времени немало сведений и о его злоупотреблениях].
В 1724 году он также, как и дед, служил в Охотске – но уже в качестве приказчика.
Алексей Ильич Чириков в «Журналах Первой Камчатской экспедиции… 1725-1730 гг.» [СПб, 2012] сообщает об участии Дмитрия Ивановича в организации провоза продовольствия для Первой Камчатской экспедиции из Якутска в Охотск:
13 марта 1726 г.: «Сего числа у Дмитрия Кичкина куплено по ордеру ко мне г-на капитана Беренга тритцать адин бык».
28 марта: «…Отпущено на Алдан 12 сум с мукою по поруке Дмитрия Кичкина».
31 марта: «…Отпущено еще по Кичкиной поруке 28 сум с мукою на р. Алдан».
Дмитрий Иванович активно поддержал идею производства железа в Якутии:
«1735 г., октября 20. Из промемории Правления (Заводских дел) Тамгинского завода в Якутскую воеводскую канцелярию о выяснении количества частных рудоплавных печей в районе Якутска.
(Л.372) (…) От меня и от Столова усмотрено, что в Иркутску и Якутску железо тамошние жители на продажу и про себя делают в ручных печках. А сколько и где порознь таковых печек есть, и что в год железа сделывается, и (…) десятину куда платят ли, о том не объявлено, и там неизвестно (…).
Прошлого 1734 года июля 14 числа, будучи в Киренском остроге, якутский сын боярский Прокофей Филкеев с товарищи сказкою объявили: при столбовской-де железной руде, повыше верстах в трех имеется зимовье разночинца Григорья Ляли; при оном две малые плавильные печки да кузница. Да августа 18 числа в осмотре в Столбах и на речке Ботоме железных руд и под строение завода угодных мест, речек и лесов бывшего заводского управителя Столова, плотинного мастера Петра Бронских, данного от Якутской воеводской канцелярии плавильного кузнеца Михаила Захарова объявлено: от Столбов-де вниз по Лене-реке речка Ботома на пример в шестидесяти верстах, по ней железной руды довольно, при той руде семь печек малых плавильных, а именно: монастырских две, дворянина Дмитрия Кычкина две, сына боярского Ивана Шестакова одна, служилого Ивана Прянишникова две (…), у каждого при том по кузнице (…).
Горный надзиратель Александр Соловьев [ГАСО. Ф.24. Оп.1. Д.587. Л.372].[].
Инна Игоревна Юрганова в своем реферате на соискание ученой степени «Деятельность русской православной церкви в Якутском крае: инкорпорация в русскую государственность (XVII – нач. ХХ вв.) [Иркутск, 2017] сообщает о его благотворительной деятельности:
«Проведенное исследование впервые позволило установить сведения о женской монашеской обители, действовавшей в начале XVIII в. в с. Покровском. Вероятно, что община могла быть основана по благословению иркутского архиерея в период 1731-1747 гг. Инициатором создания монастыря стал «дворянин и бывший по Высочайшей воле Императора Петра Первого якутским толмачем» Дмитрий Кычкин. Выражая желание, чтобы его дочери приняли монашеский постриг и, понимая, что монахини должны проживать в женской обители, он, заручившись поддержкой местной духовной власти в лице настоятеля Спасского монастыря, на свои средства построил в Покровском селении храм и выделил финансирование для содержания женской монашеской общины, численность и состав которой пока остаются неизвестными. После проведения секуляризации и введения штатного содержания монастырей Покровская обитель была закрыта и превращена в сельский приход».
О Кычкине есть упоминание у Георга Стеллера:
«При отъезде моем из Якуцка оставлен у московскаго дворянина Дмитрея Кычкина сто пуд моего собственнаго провианта и тритцать пуд живописца господина Беркгана, то б взять тебе у помянутого Кичкина мой провиант, сто пуд, и при отъезде твоем положить в сумы, и навьючить на лошади, которых числом сорок, а нанять оные обещался мне якуцкой сын боярской Иван Шестаков, то стараться тебе, чтоб кони были к предбудущему лету в готовности» [Инструкции Г. В. Штеллера Г. Самойлову от 19 июня 1740 г.].
О нем же просит Мартын Шпанберг:
«При сем же оной Иркуцкой правинциалной канцелярии, разсуждая и желая порядочного между якутами об[ъ]явленного выше следствия, произвождение представляется, чтоб оного благоволено было для толмачества при оном якуцких речей на руской определит[ь] толмачем имеющегося ныне при Якуцку якуцкого дворянина Дмитрея Кычкина, о котором и прежде сего от меня оной правинциалной канцелярии доношением о определении ево в толмачи немалого числа якутов об[ъ] явлено было, ибо кроме оного, при том следствии в толмачестве якуцких речей, на кого б можно было надежно утвердится, неизвестно. И Иркуцкая правинциал[ь]ная канцелярия о вышеписанном да благоволит учинить по Ея Императорского Величества указом» [Промемория Шпанберга Иркутской провинциальной канцелярии о расследовании жалобы ясачных якутов на притеснения со стороны членов Камчатской экспедиции (9 ноября 1742 г.)].
Нет никакого сомнения и в том, что Кычкины принимали самое активное участие в крещении якутов – о чем говорит тот факт, что эта фамилии в Якутии встречается довольно часто.
Но, собственно, и сама служилая родовая линия Кычкиных имела (и, вероятно, имеет) свое дальнейшее продолжение.
О сыне Дмитрия Ивановича – Иване Дмитриевиче – есть сообщение в рапорте студента С.П. Крашенинникова:
«ПЕРВЫЙ РАПОРТ ГМЕЛИНУ И МИЛЛЕРУ от 9 июля 1737 г.
…А сего же июля 7 дня в вечеру поздо прислан сюда от господина воеводы Алексея Еремеевича Заборовского якуцкой сын боярской Федор Амосов с двумя служивыми людьми, которому велено о немедленном моем в показанной путь отправлении всеми мерами стараться.
Оной Амосов июля 8 дня поутру отправил одного служивого к ясаулу, а другова с письмом к толмачу Степану Гуляеву и приказывал оному служивому словесно, чтоб он толмачю велел на [неразб.] к прибытию моему двадцать две лошади, да сверх того числа двух заводных изготовить.
Июля 8 же числа в 7 часу пополудни приехали сюда посланной от меня служивой и двое служивых же воеводской комманды, которые с ним на дороге съехались, и привезли с собою есаула Саранчина, а притом объявили, что они затем долго замешкались, что помянутого есаула через два дни сыскать не могли. А есаул говорил, что ему на одном месте жить нельзя, а дан де он указом ее императорского величества вместо пищика сыну боярскому Ивану Кычкину, которой послан для собирания лошадей под господина капитана коммандора Беринга, а прежде де приезду служивых он о мне ничего не слыхал, а показанные де двадцать четыре лошади со всем прибором он в готовности имеет, которых он июля 9 дня часу в 10 поутру и привел.
Я, ничего не мешкав, тотчас велел их обовьючивать и в путь отправился того же дня часу во 2 после полудни.
А что отсюды впредь в пути случится, о том о всем, как случай допустит, вашему благородию всенижайше репортовать не премину.
Студент Степан Крашенинников.
На Ярманке, июля 9 дня 1737 году» [Архив АН СССР, ф. 21, оп. 5, No 34, лл. 35—36].
В материалах Якутской приказной избы за 1761 год мы находим имя племянника Дмитрия Ивановича – Ефима Андреевича Кычкина.
Его сын – Егор Ефимович – в 1776 г. руководил ясачной комиссией, «которая в 24 волостях (наслегах) Верхневилюйского и Средневилюйского улусов провела ревизию ясачного дела и перепись плательщиков ясака, ввела классную систему землепользования по лисье-соболиному окладу, составила именные ведомости по распределению сенокосных угодий и определила границы волостей (наслегов)».
В 1779-1781 году он был приказчиком Удского острога в звании якутского, а в последующем – иркутского дворянина, но уже по «московскому списку» [РГИА ф. 1343, Третий департамент Сената /Департамент герольдии /, Кн. 99. Л. 600-625/ Дела о сопричислении к дворянскому сословию Российской Империи за 1813-1917 гг.]. А это уже было звание наследственное.
В 1799 году на Камчатке был дислоцирован Камчатский гарнизонный батальон. На его перевод из Иркутска (первоначально – Иркутский гарнизонный батальон) на Камчатку были затрачены огромные средства, чтобы преодолеть многочисленные трудности на переходе из Якутска в Охотск.
В 1803 году последовало «Пожалование Его Императорского Величества сибирских дворян и других жителей города Якутска наградами за добровольное пожертвование лошадей и рогатого скота на формирование ланд-милиции на Камчатке»
В списке награжденных – двое Кычкиных. Что интересно – оба проходят уже по гражданской службе. Один в чине коллежского советника (чиновник VI (из 14) класса, соответствующего военному чину полковника). Другой – коллежского асессора (чиновник VIII класса – равный армейскому капитану).
Правда, имена их не указываются.
Впрочем, вполне вероятно, что в газете – это были Санкт-Петербургские ведомости [№ 42. 26 мая 1803 года. С.1478.] – допущена опечатка:
«ЕГО ИМПЕРАТОРСКОЕ ВЕЛИЧЕСТВО получа всеподданнейшее донесение Генерал-Лейтенанта Лебедева, что жительствующие в Якутске, Надворной Советник Эверс, Коллежский Советник Кичкин … для учреждаемой в Камчатке Ландмилиции представили из единой ревности своей к пользам службы потребное количество лошадей и рогатого скота без всякой от казны платы с препровождением некоторыми из Якутска до самых назначенных к поселению мест, приемлет таковой подвиг опытом усердия их ко благу общему и за оное изъявить соизволило всем всем вы сего поимянованным Монаршее Свое благоволение; при чем Всемилостивейше пожаловал: Надворному Советнику Эверсу и Коллежскому Асессору Кичкину алмазные перстни …».
Вполне вероятно, что это и был Егор Ефимович Кычкин, дворянин по московскому списку, так как, начиная с VIII класса Табеля о рангах, каждый, кто его достигал, получал право на потомственное дворянство.
Вот такова история дворян Кычкиных…
Сергей ВАХРИН,
член Союза писателей России
Источник: kamchadaly.ru
Рисунок: Карамзин Владимир Семенович. «Едут на ысыах», серия «Ысыах», 1976 (бумага, литография)
